Пойдем отсюда, Лилли.
Она ползет в угол и отрицательно трясет головой.
Пойдем, Лилли. Нам нужно домой.
Она сидит в углу, вцепившись в свое богатство. Отрицательно трясет головой.
Брось это дерьмо и пойдем домой.
Она сжимает пакет, трясет головой, глаза бессмысленные, она далеко. Она говорит.
Не пойду.
Я подхожу к ней ближе.
Пойдем.
Слышу за спиной шаги старика. Она трясет головой.
Отстань от меня, уходи.
Я не уйду без тебя.
Она визжит.
Вали отсюда на хер.
Подхожу еще ближе.
Нет.
Она глубже забивается в угол, крепче сжимает пакет и пайп.
Вали отсюда на хер.
Подхожу к ней, наклоняюсь, кладу руки ей на плечи. Она отбивается, отталкивает меня, сопротивляется. Я крепко держу ее, поднимаю с пола, тащу за собой.
Идем.
Она кричит, рычит, вырывается, дерется. Я понимаю, это не она борется со мной, это чертов крэк. Я знаю, если наберусь терпения, то одолею его.
Идем. Нам нужно домой.
Она пытается ударить меня.
Ты можешь драться сколько угодно, но мы поедем домой.
Она бьет все сильнее и сильнее.
Я повышаю голос.
Хватит драться, черт подери. Мы едем домой.
Последняя вспышка злости, страха, последняя серия ударов, и она смиряется, идет за мной, спотыкаясь. Пайп и пакет падают, ударяются об пол. Меня так и подмывает подобрать их, желание настолько сильное, что еле терплю. Обнимаю Лилли и терплю, пока оно не проходит. Главное, держись.
Она начинает плакать на моем плече, всхлипывает. Она сдалась, наркотик тоже сдался, выжидаю еще минуту, чтобы убедиться в своей победе. Поворачиваюсь к двери, вывожу в коридор. Мы идем к лестнице. Возобновляются вопли привидения и хихиканье. Я держу Лилли, она плачет, мы спускаемся по лестнице медленно, осторожно, если я отпущу ее, она упадет. Она сломлена, растеряна, под кайфом, не понимает, что происходит. Если я отпущу ее, она упадет.
Мы спускаемся в подвал, идем сквозь вонищу, выходим на улицу, в ночь. Обходим вокруг здания. Фургон стоит у фасада.
Хэнк выходит, идет навстречу нам.
Она в порядке?
Нет.
Он открывает дверь.
Ничего, мы быстро домчимся.
Я усаживаю ее.
Спасибо тебе.
Он закрывает дверь. Я сажусь, обнимаю Лилли, она плачет у меня на плече.
Линкольн оглядывается, смотрит на нас.
Крэк?
Да.
Он кивает, больше ничего не говорит, отворачивается. Хэнк открывает свою дверь, садится за руль, и мы отъезжаем от заброшенного дома. Хэнк разгоняется до предела, в рамках дозволенного, конечно. У Лилли начинается отходняк. Она дрожит, покрывается испариной, то теряет сознание, то приходит в сознание. Когда она в сознании, глаза широко раскрыты, в них тревога. Она не может ни на чем сосредоточить взгляд, мигает, мигает без остановки, лицо искажается. Она что-то бормочет про свой пакет с крэком, про огонь, про человека из Атланты, который придет за ней. Если не бормочет, то плачет. В бессознательном состоянии она стонет и дергается, как будто по телу пробегают слабые разряды тока. Ноги дрожат и вытягиваются, руки сводит судорогой, она сжимает мою рубашку так сильно, что того и гляди порвет. Иногда она выкрикивает разные непотребства, словно у нее синдром Туретта, вроде – трахнуть тебя, ублюдок, эта чертова сука, на хер твою мать. Я сижу, держу ее. Разговариваю с ней, хотя знаю, что она не слышит. Даже придя в сознание, она ничего не понимает, кроме того, что был кайф – и больше нет. Отходняк продолжается. Я держу ее. Я просто хочу вернуть ее.
Мы съезжаем с автострады на дорогу, которая ведет к клинике. Тут у Лилли проскакивает проблеск понимания, она осознает, где мы находимся. Вцепляется в мою руку, ее ногти впиваются мне в кожу, она смотрит в мои глаза, ее глаза наполняются страхом, и впервые за всю дорогу она говорит нечто осмысленное.
Я боюсь.
Тебе нечего бояться.
Я боюсь, Джеймс.
Все будет хорошо.
Я не хотела этого делать.
Я знаю.
Просто не смогла удержаться.
Все позади.
Я боюсь.
Мы уже дома. Все будет хорошо.
Мы подъезжаем к главному входу. Фургон останавливается. Хэнк и Линкольн выходят, Линкольн открывает заднюю дверь, я помогаю Лилли выйти.
Линкольн говорит.
Мы поместим ее в другое отделение.
Зачем?
На детокс.
Надолго?
Наверное, на сутки.
Вы уж там позаботьтесь о ней.
Постараемся.
Он подходит к нам, Лилли вцепляется в меня сильнее. Я говорю ей, что все будет хорошо, ей нужно идти, говорю, что люблю ее. Она начинает плакать. Я ласково подталкиваю ее к Линкольну, он придерживает ее с одной стороны, Хэнк с другой. Передав ее им с рук на руки, я смотрю на Линкольна.