Я начинаю плакать. Слезы катятся по лицу, тихие рыдания вырываются из груди. Не понимаю, что я тут делаю, не понимаю, почему я тут, не понимаю, как я до этого докатился. Пытаюсь найти ответы, но их нет как нет. Я затрахался искать ответы. Я вообще затрахался. Слезы текут сильнее, рыдания становятся громче, я сворачиваюсь на полу, как младенец, обнимаю себя. Обнимаю себя, вою, сейчас утро, я где-то в Миннесоте, не пил уже пять дней, не понимаю, что за херня творится со мной.
Слезы останавливаются, рыдания прекращаются, я сажусь и вытираю лицо. Слышны разговоры за дверью, я не хочу, чтобы меня застали в таком виде, поэтому встаю, делаю глубокий вдох, говорю себе, что все в порядке, и выхожу из ванной.
Захожу в палату. Уоррен с Джоном стоят возле кровати Ларри. Уоррен, заслышав, что я вхожу, смотрит на меня.
Ты не видел Ларри?
Нет.
И вещей его нет.
Я не видел его.
Наверное, он сбежал.
Не знаю, что вам сказать.
Мы хотим предупредить наставников. Если увидишь его, пошли к нам.
Хорошо.
Они уходят, а я иду к своей кровати, одеваюсь и думаю о Ларри. Он сбежал. Нет сомнений, что он сбежал, и нет сомнений, что он не вернется. Он там, снаружи, один, на холоде, стоит, может на обочине шоссе, со своими сумками и голосует, подняв палец. Думает о своей жене и чудесных дочках. Хочет увидеть их, обнять, поцеловать. Хочет сказать, что раскаивается, что исправился, что хочет быть мужем и отцом и сможет это. Умоляет их никогда не поступать, как он, потому что тогда они умрут. Может, не завтра, не через неделю, не через месяц и не через год, но рано или поздно умрут. Помоги тебе бог, Ларри, мысленно я с тобой. Пусть дома у тебя будет покой, пусть жена и дочери не болеют ВИЧ, пусть оставшиеся дни на этой земле ты будешь счастлив, как никогда. Помоги тебе Бог, Ларри. Помоги тебе Бог.
Одевшись, выхожу из палаты. Беру принадлежности для уборки, иду в общий сортир и, хоть он не такой уж грязный, опускаюсь на колени и начинаю намывать его.
Привет.
Оборачиваюсь. Рой стоит в дверях.
Ты вчера паршиво убрался.
Я откладываю губку.
Что?
Распрямляюсь.
Ты вчера паршиво убрался.
Рой делает шаг вперед.
А по-моему, хорошо.
Он делает еще шаг.
Паршиво. Сегодня уберись как следует, а то я расскажу про тебя.
Помещение маленькое.
Ты понял? Или ты убираешь эти туалеты на совесть, или я пожалуюсь.
Чувствую себя в западне.
Я уберусь хорошо. Обещаю.
Просто как крыса в клетке.
Ты уберешься не просто хорошо. Ты надраишь все до блеска, или я позабочусь, чтобы тебя отсюда вышвырнули.
Как крыса в клетке, которая хочет вырваться.
А НУ ВАЛИ ОТСЮДА НАФИГ
Он делает еще шаг вперед. Я чувствую его дыхание, брызги его слюны на своих щеках. Ярость закипает сильнее.
Я ПОЗАБОЧУСЬ, ЧТОБЫ ТЕБЯ ВЫШВЫРНУЛИ ОТСЮДА КВЕРХУ ЗАДНИЦЕЙ, МЕЛКИЙ ГОВНЮК!
Я протягиваю руку, хватаю Роя за глотку, сжимаю, швыряю об стену, он ударяется с глухим звуком и начинает вопить.
ПОМОГИТЕ ПОМОГИТЕ ПОМОГИТЕ
А теперь, ублюдок, что ты скажешь – чисто я вымыл туалеты или нет?
Мне хочется ударить его.
ПОМОГИТЕ ПОМОГИТЕ ПОМОГИТЕ
Мне хочется врезать ему прямо в мерзкую рожу.
А теперь, ублюдок, что ты скажешь – чисто я вымыл туалеты или нет?
Хочется оторвать ему ноги и запихнуть в глотку.
ПОМОГИТЕ ПОМОГИТЕ ПОМОГИТЕ
Хочется прикончить его на месте. Превратить в кровавое месиво из мяса и костей.
А ТЕПЕРЬ, УБЛЮДОК, ЧТО ТЫ СКАЖЕШЬ – ЧИСТО Я ВЫМЫЛ ТУАЛЕТЫ ИЛИ НЕТ?
Убить бы этого ублюдка.
ЧИСТО Я ВЫМЫЛ ИЛИ НЕТ?
ПОМОГИТЕ ПОМОГИТЕ ПОМОГИТЕ
Двое врываются в туалет, хватают меня и оттаскивают. Я отталкиваю их.
НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ КО МНЕ, ЧЕРТ ПОДЕРИ
Появляются еще люди. Поднимают Роя на ноги, встают между нами, смотрят на меня, как на чудовище. Я смотрю сквозь них. Смотрю прямо на Роя.
Он напал на меня, он сумасшедший, уведите его от меня.
Кричит и плачет Рой. Слезы льются по его лицу, он дышит часто и тяжело. Его пытаются успокоить.
Я пришел, чтобы помочь ему убрать туалет, я только хотел помочь ему, а он набросился на меня. Я не сделал ему ничего плохого.
Все таращатся на меня. Как будто я чудовище.
Я поворачиваюсь, иду к себе в палату, в ней никого, начинаю шагать из угла в угол, меня трясет, пытаюсь взять себя в руки. Одна половина моего существа хочет вернуться в холл, сразиться с первым попавшимся, избить его или быть избитым, а другая половина хочет спрятаться. Все мое существо требует выпивки, и коки, и крэка, и клея с бензином, как в том сне.
Ярость растет. Я шагаю из угла в угол, меня трясет, пытаюсь взять себя в руки. Нужно успокоиться, но не знаю как. Все способы, к которым я привык, которые помогают мне выживать, без которых не могу обойтись, сейчас недоступны, вместо них доктора, медсестры и наставники, правила и распорядки, таблетки и лекции, кормежка по расписанию и обязательная работа по утрам, и ни хера из этого мне на хер не сдалось. Ни хера.