В конце концов я ловлю себя на том, что думаю о Великой Княгине, вспоминаю, как её рука скользнула по животу. Когда я украла у неё ночь с лейтенантом Марковым, я отняла у неё кое-что ценное. Я не заберу и её ребёнка тоже.
Пол сказал бы то же самое, если бы был здесь, даже зная, что это будет стоить ему жизни.
Мои действия имеют последствия. Всем остальным пришлось жить с последствиями моего выбора, теперь моя очередь.
— Не делайте этого, — говорю я. — Мы должны придумать что-нибудь ещё. Вы можете начать с того, что возьмёте свою дочь под контроль.
— Никакой другой способ не даёт гарантии успеха. — мама пожимает плечами. — И есть по меньшей мере сорок процентов вероятности, что мы выживем.
Сорок процентов не кажутся мне такими уж большими шансами.
— Пожалуйста, вы не можете этого сделать. Если вы не хотите думать о своём мире, подумайте и о моём! Вы будете переписывать историю. Это как… как разрушение ещё одного измерения, в некотором смысле.
— Но всё будет кончено. — Голубые глаза моего отца, обычно такие тёплые, стали далёкими и бледными, как покрытый льдом пруд. — Наконец-то, по-настоящему кончено.
Именно тогда я понимаю, что мама и папа не жертвуют собой ради нас всех. Им всё равно, будут они жить или умрут. Джози ушла. Они потеряли свою цель. Тогда, когда они думали, что смогут сделать что-то хорошее, остановив Конли, это поддерживало их. Теперь они скорее умрут, чем будут продолжать терпеть своё горе.
Мои родители хотят только одного — снова быть с Джози.
Папа тихо говорит:
— Тебе надо немедленно идти домой. И эта связь, которую вы установили между измерениями, очень умно, кстати, мы только вчера это поняли, поздравь других нас за нас…
— Генри, — мама похлопывает его по плечу, её обычный намёк на то, что пора идти. Даже в этот момент смертельного отчаяния они остаются связанными.
Папа вздыхает.
— Если вы можете использовать эту систему, чтобы передать сообщение нашей дочери, пожалуйста, скажите ей, чтобы она вернулась домой.
— А что будет с ней, если её не будет здесь, когда эта вселенная будет закрыта? Она умрёт? — я перевожу взгляд с мамы на папу и обратно. — Или её автоматически оттащит назад?
— Она бы стала… — мама все обдумывает. — Духом без тела. Возможно, она сможет свободно путешествовать из измерения в измерение, но только в пределах других Маргарет. Она никогда не сможет вернуться сюда. Я подозреваю, что её ждёт та же участь, если наша вселенная рухнет, хотя она, возможно, предпочтёт быть призраком, а не просто погибнуть вместе со всеми нами.
— Но спроси её. Пожалуйста. Если сможешь. — голос отца срывается. — И передай Джози, что мы её любим. Немедленно. До того, как ты перестанешь нас помнить.
Всего несколько минут назад мне казалось, что я наконец-то вижу в этих людях своих родителей. Теперь они пугают меня больше, чем когда-либо прежде.
Я думаю, все люди заслуживают того, чтобы быть защищёнными. Великая Княгиня и её ребёнок. Владимир, цесаревич всей России. Джози, разговаривающая со мной в разгар своего отпуска по рафтингу в Шотландии, полная энтузиазма. Валентина с её маленьким упрямым подбородком. Нью-Йоркская версия Ромолы с безграничной преданностью. Тео в Военной вселенной, который уже провёл так много своей жизни, сражаясь, чтобы остаться в живых, и который так беспомощно, потерян в любви.
Мой отец, как глава русской царской семьи, скрывающий тайну, что один из детей не его. Моя мать в мире, где она уже потеряла отца и сестру, и где один лишь вид Жар-птицы давал ей надежду жить дальше.
И Пол. Тот, который в детстве выучил язык жестов, чтобы разговаривать с девушкой, которая ему нравилась. Тот, кого отвергли, а потом предали, но который всё равно бросился в рушащуюся вселенную, чтобы спасти меня. Лейтенант Марков, который мёртв, потерян навсегда, но всё ещё живущий в памяти в мире, где когда-нибудь родится его ребёнок. Мой Пол, который может быть только воспоминанием, но который думал, чувствовал и любил, который заслуживает того, чтобы им быть.
Все наши судьбы висят на волоске. Вся наша история. И мне ничего не остаётся, как бежать.
Глава 28
В тот момент, когда я появляюсь в своём собственном измерении, я знаю, что всё уже пошло не так.
Обычно возвращение в своё тело происходит плавно и мягко, как будто вы погружаетесь в тёплую ванну. А сейчас было похоже на падение животом в ледяную воду. Боль отдаётся эхом в моём теле, каждый нерв трещит, и сначала, ни мои мысли, ни мои глаза не могут сосредоточиться.