Джохар, назначенный начальником штаба сформированной им в Сибири дивизии, был переведен в Полтаву на равноценную должность, где опять пришлось налаживать службу войск дивизии, доставшейся ему в «наследство». Он проработал в Полтаве два года, подняв на высшую ступень боеготовность дивизии. Но о назначении его командиром дивизии (генеральская должность) в «верхах» речи не было, так как клеймо происхождения «чеченец» продолжало, как тень, сопровождать его.
В это время в авиационной дивизии, дислоцированной в эстонском городке Тарту, боеготовность упала до такой низкой отметки, что в Москве серьезно встал вопрос о ее полном расформировании. Два полковника, назначенные туда поочередно командирами, за два года не смогли улучшить положение и были уволены из армии как несправившиеся с возложенными на них обязанностями. Из-за плохой организации учебной подготовки летный состав имел мало часов налета, утратил профессиональное мастерство. На низком уровне были такие элементы боевой подготовки, как бомбометание с больших высот по невидимым с воздуха целям, не отработаны многие элементы пуска боевых ракет и дозаправка самолетов в воздухе. Плюс ко всему этому в частях была расшатана воинская дисциплина. Многие предпосылки летных происшествий в воздухе рождались на земле. (Пишу так подробно о состоянии дел в Тартуской дивизии для непосвященных в воинскую службу читателей, которым нелегко будет понять, с какими трудностями пришлось в который раз столкнуться Джохару.)
Итак, вопрос о расформировании Тартуской дивизии был уже решен в Москве в главном штабе дальней авиации. Но вдруг у кого-то из генералов мелькнула мысль «попробовать чеченца». Это разумное предложение поддержали генералы в Москве: дивизию расформировать успеем, а Дудаева, хорошо известного как отличного командира, первоклассного летчика и организатора порядка в гарнизонах, назначить командиром разваливающейся дивизии.
Боевых дивизий стратегических бомбардировщиков ТУ-22 в Союзе было не так много, а Джохар одним из первых освоил и начал летать на самолетах высшего класса, называемых «бигфайерами». Назначение состоялось, о национальности нового комдива временно забыли.
Глава 9
Мы ехали в Прибалтику, с сожалением покидая благодатные земли Украины. «Украины, ридны», как любовно называли ее местные жители. И вот город Тарту, бывший Дерпт, знаменитый старинным, чуть ли не трехсотлетним Дерптским университетом, известным всей Европе, городок студентов. Узкие улочки теснили дома с красными черепичными крышами и готическими окнами, увитыми розами.
Со священным трепетом ходили мы по древнему булыжнику небольшой площади при городской ратуше, думая о поколениях людей, топтавших этот булыжник, и с благодарностью об их потомках, сумевших сохранить в первозданном виде старые дома. Некоторые из них до сих пор отапливались углем. На высоких трубах не хватало только маленького черного трубочиста с лесенкой, сказки Андерсена оживали перед нашими глазами.
Самобытность виделась в каждом древнем камне, увитом многолетним плющом. Все передавалось из поколения в поколение и бережно хранилось с любовью к старому-престарому миру. И снова с радостью, как друга, мы увидели аиста на колесе на высоком шесте в одном из сел возле древнего замка.
Радовал глаз блестящий асфальт без единой трещины. Широкая, вполне европейская дорога несла нас от одного села к другому, мелькали цветники перед каждым аккуратно покрашенным домиком и… зеленые стриженые газоны. Все освещалось золотым заходящим солнцем, высоко в розовом небе плыли прозрачные облака. Тишина и покой, благоденствие, казалось, разлито в самом воздухе, которым мы дышали. Каждый клочок земли был тщательно возделан.
Высокие гряды больших камней отделяли одно поле от другого. «Что это?» — не поняли мы. «Этими камнями, — объяснял наш провожатый, — «засеяли» нашу землю огромные глыбы льда, которые ползли с Севера во время ледникового периода. Теперь каждую весну трактора, выпахивая их из земли, ломают лемехи плугов. Раньше из этих камней дома строили. Вся Эстония на таких камнях стоит. Если «Калевалу» читали, то наш богатырь тоже из камня родился. Лета почти нет, дожди и постоянные холодные ветра с моря, поля рожью засеяны, пшеница не созревает».
А в Эстонии той весной зарождался первый народный фронт. Мы попали как раз в эпицентр событий, которые разворачивались с неумолимой быстротой. После оглушительных откровений начала перестройки народный фронт Эстонии стал политической школой для каждого народа, мечтающего о самоопределении. Газеты раскупались молниеносно и «проглатывались» целиком. «Саюдис» — литовская газета на русском языке тех лет — нам нравилась больше других.