– Нам нельзя пить.
– Никто не будет проверять наши документы. Самолет принадлежит моей семье. Мы можем делать все, что захотим, – возражает Крю, а потом начинает осматривать самолет. – Красивый. Я на нем еще не летал.
– Ты часто летаешь частными рейсами? – Он прав. Борт и правда очень красивый. Кожаные кресла кремового цвета расположены парами лицом друг к другу, а между ними небольшой столик. Большие окна овальной формы, а еще есть шкафчик с телевизором.
– В большинстве случаев, – отвечает Крю, и я поражаюсь небрежности его ответа. Каково, должно быть, обладать таким богатством. У моей семьи много денег, но не настолько.
Я думаю о том, что сказал отец во время нашего телефонного разговора, и мне начинает казаться, что мы вовсе не так богаты, как я считала изначально.
Томас приносит напитки, и я, взяв свой бокал и тихо поблагодарив стюарда, устраиваюсь в кресле возле окна.
– Скоро взлетаем, – объявляет Томас.
– Спасибо, Томас, – отвечает Крю, садится рядом со мной и отпивает из бокала.
Следуя его примеру, я делаю крошечный глоток и чувствую, как пузырьки щекочут в горле. В носу. Вкус у напитка горьковатый, но хотя бы пьется он легко.
– Ты когда-нибудь пила шампанское? – спрашивает Крю.
Я медленно мотаю головой.
– Я не пью алкоголь.
– Я основательно тебя развращаю. – Он чокается своим бокалом с моим. – Как тебе?
– Неплохо. – Я делаю еще глоток, потому что он смотрит на меня, и морщусь. – Оно щекочет.
– Это все пузырьки.
Я рассматриваю бокал, крошечные пузырьки в золотистой жидкости.
– Даже не знаю, нравится ли мне.
– Готов поспорить, ты предпочитаешь что-нибудь сладкое. Тропические коктейли.
– Я выпила много безалкогольных пинаколад во время круиза по Карибскому морю пару лет назад, – говорю я и тут же чувствую себя глупо из-за своего признания.
Крю ставит бокал на стол, затем забирает мой и отставляет рядом со своим.
– Ты нервничаешь.
Это не вопрос. Он все чувствует. Да и я не утруждаюсь это отрицать.
– Да, – признаюсь я. – Чувствую себя виноватой за то, что соврала отцу. Уехала с тобой на выходные. Для меня это огромный шаг, Крю. Я так не делаю.
– Я не стану принуждать тебя к тому, чего ты не хочешь, – говорит он, и я верю ему, но в то же время Крю знает, как легко я могу увлечься рядом с ним.
Я тоже это знаю. Возможно, я испытываю чувство вины как раз потому, что хочу это сделать. Убежать с ним на пару дней и забыть обо всем. Провести время наедине с Крю. Я вспоминаю тот день, когда он пришел в галерею и как приятно мы провели время. Только вдвоем.
А еще вспоминаю вечер в его комнате, когда мы целовались в кровати, и он ласкал меня ртом. Это тоже было приятно, но по-другому. И, если быть до конца честной с самой собой, мне хочется исследовать это дальше.
Я не знала, что такое возможно. Что человек может одновременно быть и другом, и возлюбленным. Что мне захочется проводить с ним так много времени. Что буду чувствовать себя так одиноко, когда его нет рядом. И буду так счастлива в первую за день встречу, когда он улыбнется и посмотрит всезнающими голубыми глазами. Наполненными симпатией и страстью. Иногда изумлением. Иногда раздражением.
Я всегда мечтала только об одном: чтобы кто-то видел меня такой, какая я есть. Все возлагают на меня ожидания, и в итоге я вживаюсь в соответствующие роли, давая всем то, что им от меня нужно. Никто не позволяет мне почувствовать себя самой собой.
Никто, кроме Крю.
– Рен. – Его низкий голос вырывает меня из размышлений, и, подняв взгляд, вижу, как он внимательно наблюдает за мной с серьезным выражением лица. Касается моих волос. Заправляет прядь за ухо и не спешит убирать пальцы. – Я рад, что ты летишь со мной. Тебе нужно ненадолго сбежать от реальности.
– Тебе тоже, – говорю я, а потом хмурюсь. – Погоди-ка. Я должна все еще злиться на тебя.
Крю вздыхает.
– Что я сделал на этот раз?
– Ты так и не ответил на мое утреннее сообщение. Я волновалась за тебя. Не знала, где ты. – К такому я тоже не привыкла.
Не привыкла заботиться о ком-то – о парне – и гадать, где он, когда не выходит на связь. Я правда волновалась. Даже немножко запаниковала. Вдруг с ним что-то случилось? Что-то ужасное? Облегчение, которое я испытала, когда увидела его, вытеснило всю злость и досаду.
Но теперь они нахлынули вновь.
– Я все утро пробыл в кабинете администрации. Вышел только после обеда, – рассказывает он, затем протягивает руку за бокалом шампанского и залпом выпивает, словно даже говорить об этом не может без алкоголя.
– Что ты там делал? – Мне даже не хочется знать.
– Меня допрашивали полицейские. О Фигероа.