Она плотно поджимает губы.
– Это несправедливо.
– Видишь? Вот опять. – Я хватаю ее за плечи и притягиваю к себе. Она опускает ладони мне на грудь. – Жизнь вообще несправедлива, Пташка. Тебе пора об этом знать. Твой отец не должен злиться на тебя за то, что ты занимаешься чем-то столь естественным. Ты хорошая девочка. Он должен гордиться тобой за то, что так долго хранила невинность.
– Дело не в том, чтобы ее хранить, Крю, – с горечью говорит она. – А в том, чтобы делать правильный выбор.
Что за чертовщина?
– Значит, хочешь сказать, что это я – неправильный выбор?
– Нет. Я не знаю. Я не должна была этого делать… – Она замолкает и отворачивается. Словно ей больно на меня смотреть.
– Чего ты не должна была делать? Трахаться со мной?
Рен тут же смотрит мне в глаза.
– Не нужно так грубо выражаться.
– Вот что делает твой отец. Он исключил все человеческие эмоции. А может, я хочу быть с тобой, потому что ты мне небезразлична? А я небезразличен тебе, – говорю я. Прямо и откровенно. Чего обычно не делаю.
Скорее даже никогда.
– Но так ли это? Мы едва знаем друг друга. Прошла всего пара недель, – замечает она.
– Если нам посчастливилось найти того, кто делает наш мир ярче, разве мы не должны вцепиться в этого человека и никогда его не отпускать?
Рен смотрит на меня в смятении.
– О чем ты говоришь?
– О тебе. И обо мне. – Я целую ее, и, естественно, она отвечает. Разрываю поцелуй, пока мы не слишком увлеклись. – Ты не обязана слушать все, что говорит твой отец. Он возлагает на тебя ожидания, которым невозможно соответствовать.
– Но он мой отец, – тихо возражает она. – Я люблю его. И мне… больно знать, что я его разочаровала. Мне не нравится, когда он на меня злится. Он – все, что у меня есть.
Он заставит ее выбирать. Он или я. Я чувствую. А еще чувствую, каким будет ее ответ.
Черт. А это больно.
– А как же я? – спрашиваю я.
– А кто ты мне? И кто я тебе?
Я молчу, мысли путаются. Я до сих пор был честен с ней. Признавался в том, в чем, вероятно, признаваться не следовало, но нет же. Вспарываю вены и истекаю кровью.
– Так я и думала, – говорит она, не дождавшись моего ответа. На ее лице написано разочарование. – Возможно, мы поспешили.
– Ты правда так думаешь? Или говоришь так, чтобы самой стало легче? – Черт, я не всерьез. Да, мы спешили. Слишком? Насчет этого не уверен.
– Я не знаю, что думать! – кричит она, и слезы снова текут по ее лицу. – Мне пора. Нельзя опаздывать в класс.
Рен идет прочь, оставив меня. Я смотрю ей вслед, понимая, что должен помчаться за ней. Но не схожу с места.
Она шагает дальше, не оглядываясь, и я стараюсь подавить злость, которая закипает внутри. Рен так легко уходит от меня, будто я ничего не значу. Будто она думает только о своем отце и о том, что не может его разочаровать. Его стандартам невозможно соответствовать. Он хочет, чтобы она всегда оставалась его маленькой девочкой.
Но теперь она моя девочка. Он должен это понять. И она тоже.
– Пташка! – Прозвище вырывается словно само, и, обернувшись, Рен смотрит на меня печальными глазами. – Я хочу увидеться с тобой, когда будешь в городе.
– Не уверена, что у меня получится, – говорит она достаточно громко, чтобы я услышал.
Достаточно громко, чтобы пронзить мое огороженное стальными стенами сердце.
Мы увидимся. Перед ее днем рождения. После него. В канун Нового года.
Я позабочусь о том, чтобы следующие несколько недель прошли у нее хорошо. Докажу, что я не забыл о ней, как все остальные. Я не шутил, когда назвал себя ее другом.
Когда сказал, что она важна мне, тоже не шутил. Я ни за что не могу ее потерять.
Достав из кармана телефон, я набираю номер брата.
– Что теперь? – рявкает Грант.
– Мне нужна твоя помощь, – говорю я предельно серьезным тоном. – Надеюсь, ты сможешь кое-что найти.
– Я могу найти все что угодно, братишка, – отвечает Грант с уверенностью, которая присуща всем Ланкастерам. – Говори, что тебе нужно.
Глава 44
Рен
Я пленница в собственном доме. Забытая. Заброшенная. Папа велел мне вернуться домой, и я послушалась, уехав из школы «Ланкастер», как только сдала экзамен по истории. Вторым по расписанию шел экзамен по психологии, но, к счастью, я уже выступила с презентацией вместе с Крю. Папе не составило труда позвонить в администрацию и договориться, чтобы меня отпустили пораньше.
И теперь я здесь, в бездушной квартире с бездушными родителями. Я приехала всего несколько дней назад, а уже превратилась в очередной предмет мебели. А может, в картину на стене.