Радует глаз. Стоит вложений. А в остальном совершенно не важна.
Сегодня суббота, и я схожу с ума от скуки. Не нахожу себе места. В первую пару дней я много спала. Или плакала, особенно оттого, что отец по приезде забрал у меня телефон. Я не могу ни с кем общаться.
Крю.
Наверное, он меня ненавидит. Считает маленькой девочкой, которая не способна за себя постоять. Я и сама это доказала, когда наговорила ему все те глупости во время ссоры. А ссора ли это вообще была? Не знаю, как это описать. Знаю только, что страшно расстроена от того, как именно все закончилось. От того, что мой отец увидел фотографии, на которых я лежала голая рядом с Крю, хотя в кадре было ничего не видно.
Но все и так ясно. Тот образ запечатлелся в моей голове. Я так и вижу, как лежу, опустив голову на его голое плечо, вижу наши безмятежные улыбки и полуприкрытые глаза. Свои собственные обнаженные плечи, отчего очевидно, что на мне нет одежды. Мятую простынь под нами.
Я скучаю по нему. Сердце щемит от желания увидеть его. Поговорить.
Но я в заточении.
Закончив праздник жалости к себе, я выхожу из своей спальни и блуждаю по квартире. Сердито смотрю на все предметы искусства, мимо которых прохожу. Моим родителям – особенно маме – картины на стенах важнее меня. Она так и не пришла поговорить со мной с тех пор, как я приехала. Не сказала никаких слов утешения вроде «я поговорю с твоим отцом» или хотя бы «все будет хорошо».
Она оставляет меня страдать в одиночестве.
Я подхожу к гостиной, а услышав доносящиеся оттуда голоса, останавливаюсь и прижимаюсь к стене, едва понимаю, что они принадлежат родителям.
И говорят они обо мне.
– Когда ты собираешься вернуть ей телефон? – спрашивает мама.
– Будь моя воля, никогда, – бубнит отец с явным отвращением.
– Верни его. Что страшного может случиться, если телефон будет у нее?
– Этот парень ей напишет. Позвонит. Он постоянно это делает с тех пор, как я забрал телефон.
Сердце наполняется надеждой. Крю не отказался от меня.
– По крайней мере, он настойчив.
– Это ничего не значит. Она занималась с ним сексом, Сесилия. Конечно, он настойчив. Надеется на продолжение, – объясняет папа.
Я морщусь, испытывая отвращение от того, что, по мнению отца, я небезразлична Крю только потому, что у нас был секс. Тогда как на самом деле все казалось намного серьезней…
– Что ж, она понравилась Ланкастеру, и я должна признать, что это отличный вариант. Во всяком случае, она сделала хороший выбор, – говорит мама.
– Она вообще не должна была его делать. Она дала мне обещание, – пылко возражает папа.
– Твои устаревшие порядки не смогут сохраняться вечно, и ты это знаешь. Она красивая девочка. Умная. Интересная. Меня совершенно не удивляет, что Крю захотел уложить ее в постель.
Я потрясена мамиными словами. Она считает меня красивой? Умной? Интересной? Чаще всего она ведет себя так, словно с трудом меня терпит.
– Не говори так, – с горечью произносит папа. – Мне невыносимо даже думать о том, что она была с ним.
– А это правда! Она уже почти женщина, Харви. Однажды тебе придется ее отпустить. У вас с ней очень близкие отношения, но если ты запретишь ей видеться с этим мальчиком, она тебя возненавидит, – говорит мама. – Верни ей телефон. Дай поговорить с ним. Посмотрим, что будет. Она разумная девочка и не станет делать глупости.
– Мы этого не знаем. Я защищал ее все эти годы. Мне страшно даже думать о том, что она будет сама по себе. Совершать ошибки, подвергать себя риску. – Его голос звучит измученно, и я сразу чувствую себя виноватой.
– Ты сам до этого довел тем, что слишком долго ее оберегал. Верни ей телефон. Извинись за то, что вторгся в ее личную жизнь. И дай ей самой принимать решения и совершать ошибки. Если мы хоть что-то сделали правильно, то у нее все будет хорошо. Как я уже сказала, она умная девочка. Сможет справиться и с собой, и с этим парнем. А если он разобьет ей сердце, то так тому и быть. Такова жизнь. Пострадает, оправится и будет жить дальше.
На глазах наворачиваются слезы, когда я слышу поддержку своей матери. Если бы могла, ворвалась бы в комнату и обняла ее. Поблагодарила за то, что верит в меня, когда отец упрямо отказывается это делать.
Вместо этого я возвращаюсь в свою комнату и наблюдаю, как за окном идет дождь. Он бьет по стеклу, облака приобретают грозный серый цвет, и я устраиваюсь на кровати, прижав к груди старого плюшевого мишку.
Раздается стук в дверь, и входит мама с доброй улыбкой.
– Можно войти?
Я киваю, но ничего не говорю.
Она заходит, держа что-то за спиной.
– Тебе пришла посылка.
Я хмурюсь.
– Правда?