– Я скучал по тебе и твоей суетливости.
Я хмурюсь.
– Я не суетливая…
Он поцелуем заставляет меня замолчать.
– Ты очаровательная. И суетливая. О, и кстати… я еще никогда не приводил сюда девушку.
Улыбаясь от его признания, я дотрагиваюсь до его губ и просовываю между нами палец. А когда он прикусывает его, вскрикиваю и отдергиваю руку.
– Я не хочу произвести на твоего отца плохое первое впечатление, Крю. То, что мы здесь одни, может заставить его усомниться в моем… моральном облике.
– Если не выйдешь приветствовать его голой, думаю, все будет нормально.
Я невнятно что-то лепечу, собираясь возмутиться, но Крю вновь затыкает меня поцелуем. Издает мычание, как и всякий раз, когда наши губы только соприкасаются, словно никогда не сможет мной насытиться. Я теряюсь в его вкусе. Ощущении. Он хватает меня за бедра, жадно целуя, и я, обняв, крепко прижимаю его к себе.
Крю опускает руки, цепляет пальцами ткань платья и задирает его, обнажая мои бедра. Я стону, когда он просовывает между ними колено, поднимает его выше и потирает меня. Снова издаю стон и отрываюсь от его губ, запрокидывая голову, чтобы перевести дыхание.
– Ты возбуждена, – замечает он, упираясь коленом мне между ног.
– Я скучала, – признаюсь я, прижимаясь к нему.
Крю смотрит на меня потемневшим взглядом.
– Я мог бы трахнуть тебя прямо в этом коридоре.
– Перед картинами? – Я озираюсь вокруг. – Перед портретами твоих предков?
Он оглядывается через плечо и хмуро смотрит на портрет мужчины с холодными голубыми глазами, совсем как у самого Крю.
– Огастас Ланкастер первый.
– С виду злобный.
– Каким и надо быть, чтобы сколотить такое состояние. – Крю наклоняется и касается моих губ своими раз, другой. Высовывает язык и проводит им. – Я не хочу говорить о нем.
– Тогда отведи меня в свою комнату, чтобы мы сделали это в кровати, – предлагаю я, сжимая пальцами ткань его дорогой толстовки с капюшоном.
Он расплывается в порочной, умопомрачительной улыбке.
– Идем.
Я останавливаюсь и хватаю его за рукав.
– Я забыла свою помаду.
– Ты правда взяла ее с собой?
Я киваю, внезапно засмущавшись.
– Она в сумке. Я оставила ее в коридоре вместе с обувью.
– Тогда давай сходим за ней.
Мы берем мою крошечную сумочку, которую я оставила на ботинках, и идем в огромную спальню Крю. В ней тоже стена из панорамных окон, за которыми открывается такой же захватывающий вид на город. Стены выкрашены в насыщенный серый цвет, а на кровати светло-серое покрывало. Вся мебель приземистая и изящная, выполненная из темного дерева, а еще над комодом висит огромное зеркало. В него видно всю кровать, а значит, мы могли бы…
Наблюдать за собой, если бы захотели.
Крю подходит ко мне сзади, обнимает за талию и целует в шею. Я не отвожу взгляда от зеркала, наблюдая, как он опускает руку и теребит вырез моего платья.
– Мне нравится, что ты нарядилась для меня.
– Я хотела выглядеть красиво, – говорю я ему и своему отражению.
Теперь Крю опускает обе ладони на мою грудь, обхватывает ее, водит пальцами по краю лифа.
– Я считаю, что ты всегда выглядишь красиво.
Я запрокидываю голову, пока не опускаю ее Крю на плечо, и неотрывно наблюдаю, как он обхватывает мою грудь ладонями. Все тело ноет, с каждым его прикосновением нарастает восхитительная пульсация между ног. Крю целует меня в шею, проводя по ней зубами и языком, и я шумно выдыхаю, когда он прикусывает мочку моего уха.
– Ты наблюдаешь за нами в зеркале? – бормочет он мне на ухо.
Я киваю, нисколько не смутившись.
– Маленькая извращенка. – В его голосе слышится одобрение, и я не могу сдержать улыбку. – Давай снимем это.
Он слегка задирает платье, открывая белые кружевные трусики, и рассматривает меня в зеркало, сосредоточив взгляд на моей промежности. На том, как ткань прилипает к коже, потому что я возбуждена.
Подол платья опускается, скрывая трусики от взгляда, когда Крю тянется к резинке нижнего белья. Встает на колени позади меня и спускает трусики по моим ногам, пока не снимает окончательно, попутно целуя заднюю сторону моих коленей.
Мои бедра.
Я издаю сдавленный стон, когда он вводит в меня палец. Сжимаю его мышцами, отчего стонет уже он.
– Раздвинь ноги, – велит он, и я слушаюсь, но облегающий подол платья позволяет развести их всего на пару сантиметров. Крю это не останавливает. Он опускает руки мне на бедра, задирает ткань, чтобы не мешала ему, и принимается лизать меня сзади.
– О боже, – стону я, а веки тяжелеют, когда его язык проникает внутрь.
Крю сжимает меня так крепко, что могут остаться синяки. Нижняя часть моего тела наполовину обнажена. Я слышу, как он лижет и посасывает, слышу, как его язык скользит по моей влаге. Видя в зеркале, как он стоит позади меня на коленях, чувствуя, что он делает со мной, я оказываюсь все ближе и ближе к краю.