– А почему ты все время такой хмурый? – Я встаю на цыпочки и целую его. Люди обходят нас, большинство недовольно бурчит себе под нос. – Идем. Давай перекусим.
– Я бы предпочел полакомиться тобой, – тихо говорит он.
Я закатываю глаза.
– Мы не можем снова вернуться к тебе домой.
– Почему? Там никого нет. – Он берет меня за руку, и мы идем дальше. – Я могу позвонить Питеру. Он приедет через десять минут.
Я колеблюсь, но не потому, что не хочу остаться с ним наедине, а потому, как беспокоюсь, что он только этого от меня и хочет.
Секса.
Его поступки говорят об обратном, но мне нужны слова. Отчаянно нужны.
Крю отпускает мою руку, чтобы набрать текст в телефоне. Уверена, он отправляет сообщение Питеру, совершенно не замечая, какая битва сейчас бушует в моей голове.
Примерно раз в пару дней меня одолевают сомнения, когда я задумываюсь, почему он со мной и насколько серьезны его намерения. Я должна строить из себя крутую девчонку. Ту, которой на все плевать, которая умеет вести себя непринужденно и никогда не предъявляет к парню слишком много требований.
Но я не такая, и Крю это знает.
Когда мы устраиваемся на заднем сиденье машины и Крю пытается меня поцеловать, я отталкиваю его, за что получаю очередной хмурый взгляд.
– Что такое?
Я поглядываю на Питера, а затем снова смотрю в глаза Крю.
– И это все, кем мы будем друг для друга? Сексуальными партнерами?
– А ты хочешь только этого? – осторожно спрашивает он.
Я не хочу, чтобы все ложилось на мои плечи. Мне нужна его поддержка. Нужно знать, что он чувствует ко мне. Я не могу одна принять это решение. Я еще никогда не оказывалась в подобной ситуации, и даже не представляю, как себя вести.
– Я…
Крю перебивает меня.
– Потому что я хочу не этого. Ты правда думаешь, что я хочу, чтобы между нами была только случайная связь, когда сам каждый день присылаю тебе помады Chanel?
– Я не знаю, как это устроено. – Я чувствую себя беспомощной. А что еще хуже?
Глупой.
– Я расскажу тебе, как это устроено. По крайней мере, для меня. – Он обнимает меня за плечи, притягивая к себе, и шепчет мне на ухо. – Видишь ли, есть тут одна девушка. Милая. Красивая. Не знаю, как она терпит такого недоумка, как я, но, похоже, я ей нравлюсь. И она мне тоже очень, очень нравится.
По венам разливается тепло, сердце распирает в груди.
– Я впервые в жизни хочу проводить все свое время с девушкой, и меня… переполняют эмоции. Я не могу перестать о ней думать. Все, чего я хочу, это вызывать у нее улыбку. Заставлять ее смеяться. Понравиться ей, – продолжает он.
Я наклоняюсь к нему и отвечаю шепотом:
– Ты мне нравишься.
Крю оставляет долгий поцелуй на моих губах.
– Ты мне тоже. И я точно не хочу, чтобы между нами была связь без обязательств.
Снова поцелуй. На этот раз более глубокий, с языком.
– Я хочу, чтобы ты была моей. И больше ничьей, – шепчет он мне в губы.
Я протягиваю руку к вороту его свитера и достаю из-под него цепочку с моим кольцом. Надеваю его на палец и слегка тяну, глядя на Крю.
– Оно только у тебя.
– Я знаю. Это означает, что ты моя. Я уже говорил.
– Просто иногда я… чувствую себя неуверенно, – признаюсь я.
Крю притягивает меня к себе, пока едва ли не усаживает к себе на колени. Я так и не пристегнула ремень безопасности.
– Хочу, чтобы ты больше никогда не сомневалась.
– Правда? – Я запрокидываю голову, и он целует мою шею.
– Да, – бормочет он мне в кожу. – Ты моя. – Проводит языком вдоль шеи, отчего по коже бегут мурашки. – И никогда не забывай об этом.
Глава 49
Рен
Я просыпаюсь в сочельник от того, что мама врывается в мою комнату с широко распахнутыми глазами; полы шелкового халата развеваются позади нее.
– Там для тебя подарок, – объявляет она.
Я тру глаза и смотрю на нее, еще полусонная.
– Где он?
– Мне не донести его в твою комнату. Тебе придется самой прийти и посмотреть. – Она так взбудоражена, что едва не прыгает на месте. А я бы никогда не описала свою мать этим словом.
Я встаю с кровати, натягиваю толстовку, висевшую на спинке стула, а затем обуваю тапочки, которые купила на прошлое Рождество. Иду за мамой в фойе, где у стены возле двери стоит большая коричневая коробка.
– Это одна из твоих картин? – спрашиваю я.
Она мотает головой.
– На ней твое имя. Мне пришлось расписаться.
– Может, это картина Ханны Уолш, которую я купила. – Хотя мне сказали, что ее доставят только в начале следующего года.
Мама подходит к пристенному столику, выдвигает ящик и достает оттуда канцелярский нож.