А еще у меня есть сестра Шарлотта. Отец продал ее самому щедрому кандидату, и теперь она замужем за человеком, которого даже не знает. Он приличный парень, но это все равно дерьмово.
Я ни за что не позволю отцу вмешиваться в мои отношения. Как проще всего этого избежать?
Вообще в них не вступать.
Я думаю о своем двоюродном брате Уите. О том, как он стал виновником небольшого скандала на последнем году учебы в школе «Ланкастер» вместе с девушкой, на которой скоро женится. У них внебрачный ребенок, а для Ланкастеров это величайший скандал. Моя мать называет будущую жену Уита отребьем, но так всегда и бывает с семьями вроде нашей. Репутация опережает нас и порой оказывается запятнана.
Причем нередко.
А невеста Уита никакое не отребье. Она влюблена в него, да и вообще никто не способен выносить выходки Уита так, как Саммер.
Рен приближается, и я расправляю плечи, стараясь поймать ее взгляд, но она, как и всегда, отказывается на меня смотреть. Я едва не смеюсь, пока она желает доброго утра Малкольму. Эзре.
Мне она не говорит ни слова, когда проходит мимо и направляется в здание, даже не оглянувшись. За ней спешат девчонки помладше и все как одна глядят на меня большими выразительными глазами.
Как только дверь закрывается, Эзра снова начинает хохотать, хлопая себя по коленке.
– Как долго ты уже пытаешься привлечь внимание этой девушки, а она в упор тебя не замечает? Брось ты это.
Неужели они не видят, что мною движет вызов? Неужели не понимают этого?
– Она, между прочим, устраивает вечеринку, – сообщает Малкольм, как только стихает хохот Эзры.
– По какому поводу? – с раздражением спрашиваю я.
– По поводу своего дня рождения, Господи, – Малкольм качает головой. – При всей твоей предполагаемой одержимости Рен Бомон ты очень мало о ней знаешь.
– Я не одержим, – оттолкнувшись от колонны, подхожу ближе к друзьям, желая выведать все подробности. – Когда пройдет вечеринка?
До зимних каникул осталось три недели, и мы усердно занимаемся проектами и готовимся к экзаменам в конце последнего осеннего семестра, а сил уже почти не осталось. Я больше не надрываюсь ради оценок, потому что не собираюсь поступать в колледж после окончания школы. В сентябре мне исполнилось восемнадцать, и стал доступен первый из моих трастовых фондов. К тому же братья хотят, чтобы я работал с ними в их компании, занимающейся недвижимостью. Зачем поступать в колледж, если я могу получить лицензию на риелторскую деятельность и завоевывать мир, продавая шикарные дома или огромные корпорации? Мои братья занимаются как жилым, так и коммерческим сектором.
На самом деле я бы предпочел после окончания школы отправиться на год или два в путешествие по миру. Вообще не работать. Проникаться культурой и кухней. Пейзажами и историей. В итоге я вернусь в Нью-Йорк и займусь получением риелторской лицензии, а потом настанет время присоединиться к бизнесу братьев.
У меня есть варианты, что бы там ни думал мой старик.
– Вообще ее день рождения в Рождество, но она упоминала, что устроит вечеринку на следующий день. В День подарков[2], – рассказывает Малкольм. – Смею добавить, самый недооцененный праздник.
– Как по мне, он выдуман британцами, чтобы продлить выходные, – бормочу я.
– Британский эквивалент черной пятницы, – добавляет Эз с ухмылкой.
Малкольм показывает нам средний палец.
– Что ж, если она устраивает вечеринку, то я точно иду.
– Я тоже, – встревает Эз.
Я хмурюсь.
– Вас, придурков, приглашали?
Малкольм фыркает.
– Конечно. А тебя, я так понимаю, нет?
Я медленно мотаю головой, потирая подбородок.
– Она со мной и словом не обмолвилась, а уж на свой день рождения точно не пригласит.
– Восемнадцать лет – и нецелованная, – Эзра повышает голос, пытаясь говорить как девчонка, но у него ничего не выходит. – Ты должен пробраться на вечеринку и поцеловать ее, Ланкастер.
– Это если ей повезет, – манерно замечаю я, хотя мне нравится его идея.
Даже слишком.
– Бомоны нереально богаты, – напоминает нам Малкольм. – При всех этих бесценных произведениях искусства, развешанных у них на стенах, на вечеринке будет первоклассная охрана. К тому же папаша сторожит ее, как чертов ястреб. Оттого и кольцо обещания у нее на пальце.
Эзра притворно содрогается.
– Как по мне, так это жутко. Обещала себя папочке? Заставляет задуматься, что не так с этой семейкой.
Мне совсем не нравится, куда меня заводят мысли после слов Эзры. Очень надеюсь, что в семье Бомонов не творится никаких странностей или, осмелюсь подумать, инцеста. Сильно в этом сомневаюсь, но я не знаю ни саму Рен, ни ее семью. Знаю лишь то, что вижу собственными глазами, но это отнюдь не так много, как мне бы хотелось.