– Многие девчонки в школе носили кольца обещания, которые им подарили отцы, – говорит Малкольм. – Все они повторяли за Рен. Помните? Была целая компания из нашего класса и девятиклассниц, когда мы учились в десятом.
Меня переполняет раздражение.
– Этот тренд сгинул медленной мучительной смертью. – Почти уверен, что Рен единственная до сих пор носит кольцо.
– Точно, – тянет Малкольм с гадливой ухмылкой. – Теперь они – кучка шлюшек, изнывающих по нашим членам.
Я посмеиваюсь, хотя не вижу в его словах ничего забавного. Малкольму присуща манера оскорблять женщин, которая очень меня злит. Да, мы все превращаемся в мудаков-женоненавистников, когда проводим время вместе, но никто из нас, в отличие от Малкольма, не называет девушек шлюхами.
– Какое унизительное слово, – замечает Эзра, привлекая наше внимание. – Мне больше нравится «потаскуха». «Шлюшка» – это как-то… мерзко.
– А «потаскуха» – нет? – смеется Малкольм.
Мы уходим от темы. Мне нужно вернуть разговор к Рен.
К милой маленькой пташке, которая боится гадкого злого кота с острыми клыками.
То есть меня.
– Если она правда устраивает вечеринку, то я хочу получить приглашение, – твердо заявляю я.
– Мы не можем сотворить чудо, – Эзра беззаботно пожимает плечами. Но ему-то что? Его и так уже пригласили. – Возможно, тебе стоит попробовать более мягкий подход к Рен. Хоть раз будь милым, а не отпетым мудаком.
Едва увидев ее, я сразу хмурюсь. Как я могу быть с ней милым, если мне только и хочется, что хорошенько ее отделать?
Отделать – в смысле оттрахать до потери сознания. Стоит увидеть ее, и на меня тут же накатывает вожделение. Я возбуждаюсь, когда наблюдаю, как она сосет леденец, обхватив его губами. Для всех остальных она милая, нежная Рен.
Я же вижу ее другой. И хочу ее… по-другому.
Не знаю, как еще это объяснить.
– Да он становится таким от одной мысли о ней, – заключает Малкольм.
– Он безнадежен. Бросай это дело, приятель. Она не для тебя.
Да что Эзра вообще знает? Я же Ланкастер, черт возьми.
Я могу добиться чего угодно.
Например, трахнуть девственницу.
Глава 2
Рен
Как только двойные двери с лязгом захлопываются у меня за спиной, я оборачиваюсь через плечо в попытке рассмотреть Крю Ланкастера через матовое стекло. Но мне удается разглядеть только его русую голову и головы его друзей. Малкольма и Эзры.
Они не пугают меня так, как Крю. Малкольм – настоящий любитель пофлиртовать с явно присущей ему порочной стороной. Эзра всегда ищет повод посмеяться.
А Крю просто стоит с задумчивым видом. Это его фишка.
И мне она не нравится.
Я мрачнею от своих мыслей – последняя показалась мне особенно неуместной, а я не допускаю подобного…
– Рен, сядешь сегодня с нами за обедом? – спрашивает одна из девчонок.
О, стоит подумать о Крю, и я забываю обо всем, что происходит вокруг. Например, о том, что сейчас за мной по пятам ходят четыре девятиклассницы.
Слегка улыбнувшись девочке, которая предложила пообедать с ними, я отвечаю:
– Простите, но сегодня в это время у меня назначена встреча. Может, в другой раз?
Разочарование, которое они испытывают из-за моего отказа, почти осязаемо, но я все равно улыбаюсь. Все нерешительно кивают в унисон, а потом переглядываются и ускользают, не сказав мне ни слова.
Очень странно иметь свой фанклуб, притом что я ничего не делаю, а просто… живу.
Судорожно выдохнув, я иду по коридору. Бремя, которое эти девушки неосознанно возлагают на мои плечи, ожидая от меня безупречности, порой кажется неподъемным. Они вознесли меня на такой высокий пьедестал, с которого легко скатиться вниз. В итоге я стану для всех разочарованием, а этого мне хочется меньше всего. Да и им тоже.
Нужно поддерживать имидж, и порой кажется, что это…
Невозможно.
Быть образцом для подражания для стольких девушек – огромная ответственность. Для растерянных девчонок из богатых семей. Девушек, которые просто хотят вписаться и найти свое место. Чувствовать себя нормальными и учиться, как обычные подростки, в старшей школе.
Конечно, это элитная частная школа, куда поступают только представители высших слоев общества, поэтому в нашей жизни нет ничего нормального, но все же. Мы стараемся сделать ее настолько обыкновенной, насколько это возможно, потому что некоторым из нас приходится нелегко, как и всем людям. При всех проблемах с самооценкой, учебой и ожиданиями, которые на нас возлагают наши семьи, друзья и учителя, мы чувствуем себя невидимыми, чужими.