Впрочем, не скажу, что хочу ее вернуть.
– О, о тебе я не забыла. – Натали хихикает, действуя мне на нервы. – Хочешь прогулять первый урок? Пойдем в мою комнату в общежитии?
– О да, – отвечает Эзра с чрезмерным энтузиазмом. – Но давай подождем несколько минут.
– Зачем? – дуется Натали. – Я хочу уйти сейчас.
Эз не может признаться, что хочет продемонстрировать всем, как Натали на него вешается. Он улыбается и целует ее, отчего меня чуть не выворачивает.
– Где твоя птичка? – спрашивает Малкольм, посмеиваясь. – Вопрос закрыт?
– Он еще даже не открывался, – лгу я.
– Я думал, ты будешь присматривать за нашей жертвенной овечкой, чтобы убедиться, что она точно нас не сдаст. – Малкольм приподнимает брови. – Нам стоит волноваться?
– У меня все под контролем, – рявкаю я, взбесившись от того, что он во мне сомневается.
– Уж надеюсь, – бормочет Малкольм. – Я не могу допустить, чтобы меня выгнали из школы. Тогда все пойдет под откос.
Я не удостаиваю его ответом, сосредоточив взгляд на внезапно показавшемся красивом личике.
Рен в одиночестве идет по дорожке к входу в школу. Без привычной компании девятиклассниц, которые считают ее своим идолом. Мне требуется вся сила воли, чтобы не оттолкнуться от стены и не пойти к ней, но я остаюсь на месте и жду, когда она подойдет сама.
Ее шаг неспешен, выражение лица неуверенное. Она долго избегает моего взгляда, а я не могу отвести от нее глаз. Смотрю на ее лицо, упиваясь красотой. Прелестными зелеными глазами и пухлыми губами. Она собрала волосы в высокий хвост, подвязав их белоснежной лентой с бантом у основания, и надела то же теплое пальто, в котором была в субботу.
Я ожидаю, что она пройдет мимо и, как всегда, меня проигнорирует, что точно выведет меня из себя, но Рен удивляет, остановившись прямо перед нами и не обращая внимания на насмешливые взгляды Эза, Малкольма и Натали.
– Можно с тобой поговорить? – спрашивает она, окутывая меня своим нежным голосом. Мельком поглядывает на моих друзей, которые, похоже, готовы лопнуть при ее появлении. Идиоты. – Наедине?
– Конечно. – Я отхожу от стены и иду за ней в здание школы под гогот моих друзей, который звучит нам вслед.
Придурки.
Рен находит кабинет, в котором выключен свет и не заперта дверь, и проскальзывает внутрь. Зайдя следом, я закрываю за собой дверь. В этом семестре класс не использовали, и в нем только несколько парт и трибуна напротив магнитных досок. Здесь тихо. Уединенно.
Здесь никто не должен нас побеспокоить.
Рен не останавливается, пока не доходит до дальнего угла класса подальше от двери, и только тогда поворачивается ко мне лицом.
– Извини…
Я затыкаю ее страстным поцелуем. Наказываю за то, что не разговаривала со мной до конца выходных. Делала вид, словно меня не существует. Да кем она себя возомнила?
Рен с тихим стоном пытается толкнуть меня в грудь, но я смягчаю свой натиск не только ради нее, но и ради самого себя.
Ведь, черт возьми, она так хороша на вкус. А когда чувствую, как она неспешно тает в моих объятиях и тянет меня за лацканы пиджака, словно хочет быть ближе, то понимаю, что чувства взаимны. Я прижимаю ее к стене, продолжая наслаждаться ее губами, лаская ее язык своим снова и снова, в надежде, что смогу навсегда стереть все следы вечера, который она провела с гребаным Ларсеном.
Мне приходится разорвать поцелуй, и я прижимаюсь лбом к ее лбу.
– Я злюсь на тебя.
– Выдались трудные выходные.
Я даже фыркаю.
– Уверен, Ларсен занимал все твое время.
– Мы почти не разговаривали.
– Значит, ты ходила на ужин в дом его родителей. – Больно слышать от нее подтверждение.
– Конечно, ходила. С родителями. Они рассчитывали на мое присутствие. – Рен издает сдавленный всхлип и льнет ко мне. – Они разводятся.
– Кто? Родители Ларсена? Да кому какое дело?
Она опускает голову, прижимаясь к моей груди и опустив ладони прямо поверх сердца.
– Нет. Мои. Сказали мне об этом в выходные. Просто бардак. Моя жизнь – сплошной бардак.
Вот черт.
Я крепко ее обнимаю, гладя по спине, пока она тихо плачет, уткнувшись в мою рубашку.
– Мне жаль, Пташка.
– Все нормально. Просто… меня это сильно шокировало. Мама рассказала мне первой и была предельно спокойна. Очень странно. – Она всхлипывает и, отстранившись, смотрит на меня. Глаза раскраснелись и полны слез, которые катятся по ее щекам. Повинуясь инстинкту, я медленно вытираю их подушечкой большого пальца, и Рен, закрыв глаза, едва заметно улыбается. – Я и не думала, что мама с папой когда-нибудь разойдутся, но вот они разрушают двадцатипятилетний брак. И с этим столько всего связано. Денег и имущества. Очень много имущества. Все предметы искусства.