– Надо посмотреть, кто звонит, – тихо возражаю я. Звонок прекращается, и я с облегчением выдыхаю. – А может, потом.
Крю расплывается в порочной улыбке и снова меня целует, скользя языком в рот, и в тот же миг телефон звонит снова.
Он отстраняется, не убрав руку из моего белья.
– Где он?
– В кармане моего пиджака. – Я лезу в карман и, достав телефон, вижу, что звонит папа. Прикусываю нижнюю губу, и чувство вины усиливается десятикратно. – Это мой отец.
– Господи. – Крю убирает руку и отступает от меня. – Ответь.
Без его рук я ощущаю пустоту и с тихим вздохом смотрю на экран, представляя, каким будет мой голос, если я отвечу на звонок. Сбивчивым. Напряженным. Губы все еще покалывает от поцелуев Крю, клитор пульсирует от прикосновения его пальцев.
– Не могу.
Звонок стихает, и я убираю телефон обратно в карман. Крю тянется ко мне, но я резко отстраняюсь, внезапно начав сомневаться.
Во всем.
Он хмурит брови, внимательно на меня глядя.
– Все нормально?
– Мне пора. – Я оглядываюсь туда, откуда мы пришли, и мне становится невыносимо оттого, как там темно. Как в страшной бездонной пещере, которая ведет в никуда.
– Пташка, брось… – начинает Крю, но я качаю головой, и он замолкает.
– Я… я так не могу. – Меня раздирают противоречивые чувства. Папин звонок посреди самого страстного момента в моей жизни испортил настроение. Заставил сомневаться в себе – и в Крю. – Я не готова.
– Рен. – Он проводит рукой по волосам, потирая затылок. – Не уходи. Останься еще ненадолго.
– Я должна. Просто… возможно, это была плохая затея. Я не такая, какой ты меня считаешь, Крю. Я слишком боязливая, слишком пугливая. Никогда не занималась ничем подобным.
– Я обещал, что буду продвигаться так медленно, как ты захочешь.
– И ты все сделал безупречно. – Я отвечаю робкой улыбкой, но чувствую, словно могу разрыдаться в любой момент, поэтому отвожу взгляд, не в силах больше смотреть в его красивое лицо. – Мне нужно идти.
Я выбегаю из комнаты и мчусь во мрак, стуча подошвами туфель по бетонному полу. Заметив дверь, открываю ее, и меня переполняет облегчение, когда я вновь оказываюсь в главном зале библиотеки. Я иду между стеллажами, пока впереди не показывается наш стол, и спешно натягиваю пальто. Хватаю рюкзак.
А потом удираю из библиотеки, так громко хлопнув дверью, что, клянусь, слышала, как мисс Тейлор на меня шикнула.
Только вернувшись в общежитие, я отправляю отцу сообщение.
Я: Прости, была в библиотеке, готовилась к проекту. Перезвоню, когда приму душ, хорошо? Тут идет снег, и я промокла, пока возвращалась к себе.
Папа: Все хорошо, Тыковка. Перезвони, когда сможешь. Просто проверяю, как ты.
При виде его ласковых слов и прозвища, которым он называл меня, сколько себя помню, я сразу же разражаюсь слезами.
– У меня есть новости, – сообщает папа после недолгого разговора и привычных вопросов вроде «как ты?» и «как дела в школе?». Я сижу на кровати после того, как приняла душ и переоделась – как и говорила.
– Какие? – с опаской спрашиваю я, собираясь с духом.
– Мы с твоей мамой… попытаемся наладить наш брак.
Мгновение я молча перевариваю услышанное.
– На этой неделе начнем семейную терапию. Мы хотим, чтобы все получилось. Ради тебя. Ради нас, – говорит он. – Мы не можем взять и сдаться после двадцати пяти лет.
– Не делайте это ради меня, – возражаю я совершенно серьезно. – Речь не обо мне. А о вас с мамой.
– Я знаю, но ты тоже часть этой семьи. Пускай ты взрослеешь и скоро начнешь самостоятельную жизнь, – произносит он.
Почему это похоже на ложь? О, я знаю почему.
– Несколько дней назад ты пытался свести меня с Ларсеном фон Веллером, – напоминаю я. – В надежде, что он станет моим будущим мужем.
Все это по-прежнему звучит совершенно нелепо. Даже если бы Крю не предостерег меня насчет Ларсена и не наговорил о нем гадостей, я бы все равно держалась отстраненно. Несговорчиво. Когда я приехала в дом фон Веллеров и едва перекинулась парой слов с Ларсеном, он понял, что его шансы невелики. Поэтому он оставил меня в покое.
Слава богу.
– Я не могу сделать этот выбор за тебя. Мы с твоей матерью поговорили об этом. Мы запаниковали при мысли о том, что ты останешься одна, и о том, что может с тобой случиться.
От его слов и кроющегося в них смысла по венам медленно разливается злость. Отец до сих пор не верит, что я могу сама о себе позаботиться, и считает, что буду постоянно делать сплошь неправильный выбор.