– Тротуары были скользкими, как хрен знает что.
– Следи за языком. – Его веки подрагивают, будто у него тик. – А почему вы пришли вместе с Рен?
Так вот в чем дело. Старого доброго Фигероа снедает любопытство.
– А это не вашего ума дело, – тяну я, прислонившись к стене. – И что с того, что мы опоздали на две минуты?
– Опоздание есть опоздание.
– Говорит учитель, которому плевать на опоздания.
– И все же я должен следовать школьным правилам. – Его взгляд становится суровым. – Как и вы с Рен.
– Вы просто беситесь, – говорю я так тихо, что думаю, он меня не услышал.
Но нет, услышал. Я вижу, как его лицо искажается от гнева.
– Так разъясни мне, из-за чего же я, по-твоему, бешусь?
– Из-за того, что Рен нет до вас дела – ее интересую я. Мы уже это обсуждали, Фиг. И я говорил, что будет дальше. У вас нет ни единого шанса залезть к ней в трусики. – Я улыбаюсь, упиваясь злостью в его глазах.
– А каково будет мисс Бомон, когда она узнает, что ты говоришь о ней в подобной манере?
Ну прямо вылитый старый занудный учитель, который уважает студенток? Вот же чушь.
– Во-первых, вы ничего ей не скажете, потому что знаете: ее больше оскорбит, если вы заговорите о ее трусиках. А во-вторых, я уже в них побывал, так что она не сможет это отрицать, даже если вы все же об этом заикнетесь. – О, я испытываю редкостное самодовольство, говоря о ее трусиках, и мне это дико нравится.
– Я тебе не верю, – цедит Фигероа сквозь стиснутые зубы.
– Так давайте. Спросите ее. – Я киваю в сторону закрытой двери кабинета. – Позовите ее сюда.
– Я не намерен вмешиваться в… личную жизнь своих учеников, – говорит он.
Я смеюсь.
– Забавно слышать это от вас. Разговор окончен?
– Следи за языком. И не опаздывай. В следующий раз подам на тебя жалобу. На Рен тоже. – Его слова звучат отрывисто.
Ох, ей это не понравится. Жалоба может здорово ее разозлить.
Я расправляю плечи и отдаю ему честь, как настоящий мудак.
– Да, сэр.
Фигероа смотрит на меня с ухмылкой, но не говорит ни слова. Мы проходим обратно в класс, и все это время Рен не сводит с меня любопытного взгляда. Она даже поворачивается к моей парте и спрашивает, понизив голос:
– Что это было?
– Потом расскажу. – Я поднимаю голову и замечаю прикованный к нам взгляд Фига. Я ухмыляюсь ему, протягиваю руку и заправляю прядь волос Рен за ухо. – Не беспокойся об этом.
Глава 26
Рен
Я не могу сосредоточиться, когда Крю сидит так близко ко мне на уроке психологии. Мы должны заниматься планом презентации, и я почти доделала свою часть, но он еще не закончил. Я пытаюсь помочь, подмечая наши многочисленные различия, но в итоге все оборачивается спором.
А потом меня отвлекает его до невозможности красивое лицо и восхитительная улыбка. Волосы, растрепавшиеся из-за шапки, которую он то снимал, то надевал весь день. Сейчас он жует жвачку, лопая пузыри, и я смотрю на него с раздражением.
– Обязательно так делать?
Крю снова надувает пузырь и лопает его губами.
– Тебя это раздражает?
Я киваю, сердито на него глядя, хотя это не всерьез. Скорее мне нравится его донимать.
– Хочешь?
– Нет, спасибо. – Я тянусь к рюкзаку, расстегиваю передний карман и достаю оттуда леденец на палочке. Мою любимую конфету. – Лучше это возьму.
Он прищуривается.
– Ты играешь с огнем, когда сосешь эти леденцы передо мной, Пташка.
– Правда? – Я снимаю фантик и, сунув его в рюкзак, отправляю конфету в рот и обхватываю ее губами.
Крю опускает взгляд на мой рот, наблюдает, как я сосу леденец. Чем дольше он смотрит, тем жарче мне становится, и внезапно меня осеняет.
Наверное, в его глазах это выглядит… пошло.
Какая глупость.
Вынимаю конфету изо рта.
– Пожалуй, лучше съем ее потом.
– Нет, что ты, не прекращай из-за меня. – Он упирается локтем в парту и, подперев подбородок кулаком, смотрит на меня. – Давай. Насладись. Я так точно наслаждаюсь.
Я подношу леденец к губам и замираю.
– Выглядит непристойно?
– Охренеть как пошло, Пташка. Могу только представить, что бы ты сделала со мной, будь у тебя такая возможность.
Тело вспыхивает от его слов и таящихся за ними обещаний. Я бы, наверное, все сделала неправильно – все, что он имеет в виду. Даже не знаю, хотела ли бы я взять его в рот.
И стала бы?
Внизу живота зарождается знакомая тупая боль, и я отправляю леденец подальше в рот, не отводя взгляда. Втягиваю щеки и, сильно пососав конфету, отпускаю палочку.
– Это практика? – спрашивает Крю.
– Перед чем?
– Ты знаешь, перед чем.