“Ну?” Низкий голос Крю вырывает меня из моих мыслей, и я моргаю, чтобы он снова сфокусировался. “Что ты об этом думаешь?”
“Ты будешь милым?” Мой голос звучит осторожно.
“Ты хочешь настоящую информацию? Или ты хочешь по-хорошему?” Я думаю, когда дело доходит до Крю и его мнения обо мне, они не идут рука об руку.
Приятно это знать.
“Настоящую”, - говорю я, звуча намного увереннее, чем я себя чувствую.
“Я хочу того же. Выкладывай все, Птичка. Расскажи мне все свои тайные мысли обо мне”.
Его слова заставляют меня ощетиниться. Как он может взять что-то, что звучит так невинно, и заставить это казаться грязным? ”У меня нет тайных мыслей о тебе“.
"Я разочарован”. Он хихикает, и от этого богатого звука мне становится тепло. ”У меня есть много тайных мыслей о тебе".
Интерес вспыхивает глубоко, и я мысленно говорю ему остановиться.
Меня не волнуют его тайные мысли обо мне. “Я не хочу их знать”.
”Ты уверена в этом?" Его брови сошлись вместе. Он, кажется, удивлен.
Я качаю головой. “Безусловно. Я уверена, что каждая из них непристойная.”
“Непристойная”. Он снова хихикает.
“Хороший выбор слов”.
“Я уверена, что это так”. Я пролистываю список вопросов, которые я создала в своем блокноте, проводя рукой по свежей чистой странице. “Ты готов?”
“Мы делаем это?”
“Давай установим таймер”. Я хватаю свой телефон и открываю приложение "Часы". “Десять минут?"
Он кивает. “Скажи мне, когда начинать”.
Я кладу телефон на стол и беру карандаш, мой палец зависает над кнопкой "Пуск", когда Крю хватает ручку, щелкая по ней пару раз, я уверена, только для того, чтобы побеспокоить меня. “Готов?”
”Да“.
”Поехали".
Я сразу же начинаю записывать все, что слышала о Крю за эти годы. Несколько моих собственных предположений. Учитывая, что мы никогда раньше по-настоящему не разговаривали, я понятия не имею, правда ли что-то из того, что я перечисляю, на самом деле или нет.
Что заставляет меня чувствовать себя немного плохо, но я не позволяю чувству вины задерживаться слишком долго.
Я слишком занята составлением своего списка. Крю, с другой стороны, не торопится, набрасывая несколько слов тут и там. Постукивая ручкой по слегка поджатым губам, он размышляет о том, о чем думает.
Осознание того, что он думает обо мне, немного сбивает меня с толку. Заставляет меня колебаться, мой карандаш застыл над бумаге, дыхание застревает у меня в горле, когда я поднимаю взгляд и обнаруживаю, что он наблюдает за мной. Какое-то время мы смотрим друг на друга, пока он не указывает на меня ручкой и сразу же не начинает что-то записывать на бумаге.
Я делаю то же самое, пишу вслепую, не совсем уверенная, действительно ли я сочиняю слова, но надеясь на лучшее.
Что он только что понял? Было ли это хорошо или ужасно? Зная его, это, скорее всего, что-то ужасное.
Когда, наконец, звучит таймер, я подпрыгиваю, мой карандаш падает на пол и катится в сторону Крю. Он останавливает его ногой, наклоняясь, чтобы поднять, пока я пытаюсь отключить сигнал. Я, наконец, справляюсь с этим в тот же момент, когда он протягивает мне мой карандаш, его рука покрывает почти весь рисунок.
Заставляет меня прикасаться к нему, когда я забераю его у него.
Его пальцы скользят по моим, электричество потрескивает между нами при соединении, но выражение его лица совершенно нейтральное. Как будто того, что только что произошло, вообще никогда не было.
Опять же, еще один плод моего воображения.“Прочти мне свой список”, - требует он, его голос мягкий, как шелк.
Я качаю головой, хмуро глядя на каракули на моей бумаге. “Сначала мне нужно расшифровать то, что я написала”.
Он держит перед собой единственный лист бумаги, его глаза сузились в кажущейся сосредоточенности. “Тогда я начну первым”.
Я откидываюсь на спинку стула, все мое тело напрягается от беспокойства. Сжав губы, я тяжело сглатываю и жду, когда будут произнесены ужасные слова обо мне.
“Мои предположения о Птичке”. Он смотрит на меня поверх газеты. “Это ты”.
Я издаю смешок, хотя на самом деле не слышно ни звука. “Правильно”.
“Она добра ко всем. Она хочет, чтобы люди уважали ее. Чтобы выслушивали ее. Хотя на самом деле большинство людей просто пользуются ею.”
Я молчу, впитывая его слова.
“Она хорошая ученица. Умная. Она хочет, чтобы учителя восхищались ею. Подумать только, она такая труженица. Некоторые слишком ею восхищаются.” Многозначительный взгляд, который он бросает в мою сторону, заставляет меня сразу же подумать о Фигероа.