Ольга вдруг резко крутнулась на стуле и, развернувшись к нему вполоборота, спросила:
– За что вы меня все так ненавидите?
– Мы?! – Толик принялся судорожно хватать бланки отчетности, валяющиеся в беспорядке на его столе. – Тебе показалось, клянусь!!! Как раз напротив...
– Что напротив? – продолжила она допрос, нисколько не умаляя металла в голосе. – Что вам всем от меня нужно?! Чтобы я была такой же лживой и лицемерной, как та гладильная доска, что трется об тебя с утра до ночи? Или чтобы я науськивала вас друг на друга? Стучала начальству о том, как вы целыми днями разгадываете кроссворды?
– Нет, поверь!!!
Кулешов не знал, куда деваться от неловкости. Они-то, идиоты, вообразили себе, будто она ничего не замечает, а на деле все выглядит совсем иначе. Вон и Танькина прилипучесть не ускользнула от ее глаз, хотя она ни разу и взгляда в их сторону не бросила. Неужели это так очевидно?.. Надо было изначально в корне придушить все Танькины ухаживания. Не нужно было оставлять ей никаких надежд, не нужно.
Ольга между тем, устав сверлить его тяжелым взглядом, отчеканила:
– Оставьте меня в покое. Мне ничего от вас не нужно, как и вам от меня. Во всяком случае, я так думаю...
Что еще она о них думала, осталось для него тайной за семью печатями. Коллеги, шумно беседуя, вернулись из курилки, прервав нелицеприятный разговор Анатолия с Ольгой.
Но от Таньки – вездесущей мымры разве что скроешь? Интересно, когда она вообще работает, если с восьми утра до конца рабочего дня постоянно тусуется в их отделе. Вот и сейчас, оседлав свободный стул, принялась сверлить подозрительным взглядом Анатолия. Долго делать вид, что ничего не замечает, он не мог. Поэтому, сделав ей знак следовать за ним, вышел в коридор.
– Ну чего тебе? – с трудом подавляя желание наорать на нее, спросил Толик. – Что ты все время крутишься возле меня?
– А-а-а, понятно! – белея лицом, протянула Татьяна и оперлась о стену коридора. – Наш милый Толенька запал на эту инфузорию! Что такое есть в ней, чего нет во мне, ответь?
Ох как чесался у него язык сказать ей правду, ох как чесался! Отметелить ее парой ласковых слов о недостойном порядочной девушки поведении. Довести до ее убогого сознания, что излишняя приставучесть и навязчивость еще никому не помогали в любовных делах, а как раз наоборот. Но, взращенный в лучших традициях тургеневских романов, Кулешов, скрипя зубами, смолчал.
Единственное, на что он решился, так это промямлить невнятное:
– При чем тут все это, Тань?! Перестань, пожалуйста... Это никакого отношения...
– Я на тебя полгода убила! – зазвенел слезой ее голос.
Можно подумать, ее об этом кто-то просил!!! Или из огромнейшего числа претендентов на ее изнеженную руку и насквозь фальшивое сердце она выбрала его, и он теперь должен этим гордиться?! Да она почти каждого мужика примеряла на себя в роли супруга...
– В общем, слушай меня внимательно! – Танька промокнула платочком выступившие на наштукатуренных ресницах слезы и с чувством выдала: – Мне плевать, Кулешов, что ты там себе напридумывал. Не нужно делать такие круглые глаза! Я тебя насквозь вижу! Ты только подумал, а я уже знаю, что ты скажешь. И не ухмыляйся, не нужно! Думаешь, что я совсем дура и не понимаю, почему ты до сих пор не женат?
– И почему же? – Нет, она все же смогла его заинтересовать. Толик, внутренне напрягшись, оперся кистью о стену прямо над ее головой и принялся пощелкивать суставами.
– Да потому, что все ждешь свою единственную и неповторимую! И чтобы она была умненькой, красивенькой и обязательно богатенькой! На тебе это огромными буквами написано через всю твою самовлюбленную физиономию. Если Сереге до фонаря вся эта хренотень, то это на нем и написано. Если Денис потаскун, то и это белыми нитками шито. А вот ты – это совсем другое.
– И что же я?
– Из таких, как ты, получаются великолепнейшие мужья, если это с ними вообще случается, я имею в виду брак. Поэтому-то я в тебя и вцепилась, дурачок. Только поэтому! Мне нужен хороший муж. Не просто муж, а хо-ро-ший!
Так вот прямо и произнесла по слогам, вытягивая каждую гласную из своего перепелиного горлышка. Разя его наповал и своим откровением, и злостью, с какой все это было произнесено. Если раньше Танька дальше флирта не заходила, то сейчас она одержимо подводила его к совершеннейше несуразной идее.
– Я не хочу на тебе жениться! – Он не смог устоять перед желанием поставить ее на место. – И я никогда не давал тебе повода думать, что ты мне нравишься!
– А мне плевать! – нагло разулыбалась она. – Ты все равно будешь моим мужем! Моим или ничьим! В противном случае...
– В противном случае? – насмешливо перебил он ее, все еще пытаясь сопротивляться.
– Тобой займутся парни моего папочки. Они умеют убеждать, поверь мне...
Нет, это был даже не удар под дых. Это было нечто покруче. Это были кандалы, мгновенно сковавшие его по рукам и ногам. Клетка, в которую его посадили, оградив ото всех, крушение всех надежд, померкнувший мир, залившийся чернотой, где не было места Оленьке...
Он впервые назвал ее так про себя. И, назвав, понял, что не сможет просто так расстаться со своими мечтами о ней.
Как не мог послать куда подальше Татьяну, в напряженной позе застывшую сейчас у стены. Не то чтобы Кулешов был трусом, нет. Он просто был неконфликтным человеком. К тому же, как знать: где он выиграет, а где проиграет. В ситуации с Ольгой все расплывчато, все зыбко, кроме ее испуганного взгляда и сексуального голоса.
А в случае с Татьяной... Н-да... Здесь все просто и понятно: стабильность, достаток, уважение. Попробуй ответить ей «нет», жизни лишат его не задумываясь. Уложат в холодильник в местном трупохранилище, а потом зароют. Лучше, конечно же, синица в руках, чем утка под кроватью.
Следы борьбы так контрастно отразились на лице бедного Толика, что Татьяна устыдилась. Спрятав лицо в ладонях, она отчаянно замотала головой и простонала:
– Прости меня, прости! Я люблю тебя, Толенька! Сильно люблю! И буду бороться за тебя до самого конца.
– Руками молодчиков твоего папаши?! – сразу оскорбленно вздыбился он, почуяв, что Татьяна дала слабину. – Как тебе не стыдно!!!
– Мне очень стыдно, очень! – Она уже плакала, не обращая внимания, что на них с любопытством поглядывают проходящие мимо сослуживцы. – Но я не могу ничего с собой поделать, понимаешь?! Я засыпаю и просыпаюсь с твоим именем!!! Я некрасива, я знаю... Но я смогу это компенсировать. Я очень богата, очень!!!
– Что же тогда ты делаешь здесь, богачка?! – фыркнул он, все еще не желая прощать ей свое унижение.
– А тебе непонятно?! Все из-за тебя!
В этот момент дверь кабинета открылась, и Ольга медленно прошествовала мимо них в курилку, на ходу растирая сигаретку в длинных тонких пальцах. От Татьяны не укрылось, каким вожделенным взглядом проводил неуклюжую фигуру ее избранник, и она взревновала с прежней силой.
– Послушай, Кулешов!!! – Она схватила его за лацканы пиджака и слегка тряхнула. – Я согласна!
– На что? – не понял Толик.
– Я согласна заключить с тобой договор, – быстро заговорила она.
– Не слишком ли много договоренностей, заключенных тобой за последнее время? – не удержавшись, съязвил он.
Но Татьяна, пропустив его колкость мимо ушей, выдала:
– Мы вместе с тобой роем носом землю в поисках информации об этой... Если ничего не найдем, то черт с тобой, я отступаюсь. А если все мои подозрения окажутся верными, то ты – мой!!!
– Как патетично. – Кулешов на мгновение задумался и потом с тяжелейшим вздохом промямлил: – Ладно. Если Ольга чиста, как младенец, то ты оставляешь меня в покое. А если нет, то...
– То ты женишься на мне! – Танька застолбила за собой право решать его судьбу. – Больше я терпеть не буду! И так на большие уступки иду...
Да уж! Хотелось бы верить! Наверняка по четыре козырных туза приберегла в каждом рукаве и не одну дюжину кроликов в шляпе. Чем-чем, а уступками Танька не славилась...