Он водил ее рукой по своему телу, и ей было щекотно, дыхание стало частым и прерывистым.
— Да.
— Да, — повторил он тихо и снова повел ее рукой. — До чего же мне нравится это слово.
Гален дождался, когда за Еленой закрылась дверь дома, и вошел в сарай.
Джадд стоял без рубашки, подставив голову под кран с холодной водой. Он усмехнулся, повернув голову.
— Никаких больше одолжений.
— Как она?
— Слишком хорошо. — Джадд вытер волосы полотенцем. — Лучше меня. Она могла сегодня дважды меня уложить, но не стала. Ты понимаешь, как это унизительно?
— Переживешь. Она хитрая?
Джадд кивнул.
— Она готова. Я позанимаюсь с ней еще один раз — и все. — Он помолчал. — Но сможет ли она завалить Чавеза?
— В том-то и вопрос. Я звонил Манеро и просил его порасспрашивать тех, кто остался жив после игрищ Чавеза. Их очень немного, да и выжили они лишь потому, что надоели Чавезу. Он очень, очень хорош.
— Она его ждет. Ты можешь взять его на себя.
— Я уже об этом думаю.
— Не очень-то ты надрываешься. — Джадд ухмыльнулся. — Последнюю неделю ты был занят совсем другим.
— Заткнись.
— Как прикажешь. — Джадд протянул руку за рубашкой. — Эй, я рад, что тебе так подфартило.
Гален ничего не сказал по этому поводу, но попросил:
— Ты, пожалуй, поработай с ней еше.
— Зачем?
— Я хочу, чтобы она была занята как можно дольше. Она постоянно раздумывает, прикидывает, планирует. Готов поспорить, что она старается найти способ, который поможет ей защитить Барри и Доминика и одновременно позволит раз и навсегда покончить с Чавезом.
— Она тебе об этом говорила?
— Нет.
Глаза Джадда блеснули:
— Даже в самые лучшие минуты ночи?
— Мы говорим о другом, — проворчал Гален.
— Об астрономии, серьезной литературе, клонировании? — веселился Джадд.
— Не отпускай ее пока, ладно? — Гален был настойчив и серьезен.
— Ну и придумал ты для меня наказание.
— Еще четыре дня.
— Она может сама решить прекратить занятия. — Он принялся застегивать пуговицы на рубашке. — Но, может, и нет. Я заметил, в последние дни она часто отвлекается.
Отвлекается! Забавно, что Джадд употребил именно это слово. Нет, совсем не забавно.
— Она не откажется ни от каких тренировок. Здесь дело касается Барри, и она загоняет себя до полусмерти, только бы увеличить шансы на его спасение.
— Тогда я снова за рулем. — Он сделал вид, что задумался. — Так, что же мне попросить взамен…
— Джадд.
— Ладно. Еще четыре дня. — Он заправил рубашку в джинсы. — Но я буду совсем вымотанным и не смогу заниматься здесь уборкой.
— Спасибо, Джадд. — Гален вышел из сарая и направился к дому. Он купил немного времени, но точно не знал, сколько. Предсказать поступки Елены не стоило и пытаться.
Черт, да и в их отношениях тоже ничего невозможно предсказать. У него было ощущение, будто он идет по воде и в любой момент может провалиться в омут с головой.
Но, видит бог, дело того стоило.
— Мы уже подбираемся, — сообщил Гомез. — Нашли документы на дом Галена в Новом Орлеане. Проверили, но его там не оказалось, но нам удалось обнаружить человека, который прятал эти документы. Адвокат Сэмюэль Дестин. Если он заключал сделку на эту собственность, то вполне мог и на другую. Если нет, то он может знать, кто оформлял документы.
— Нашли его? — спросил Чавез.
— Он на Антигуа. Мы туда едем.
— Будь очень убедительным, Гомез.
— Он там с женой и маленьким сыном. Все пройдет быстро и легко. — Гомез повесил трубку.
«Да, наличие жены и ребенка очень облегчает получение информации», — подумал Чавез. Он сам так часто этим пользовался.
У Дестина есть сын. У какого-то ублюдка — сын!
Он неожиданно ощутил ярость. У него тоже есть сын, но нет возможности учить его. А этот тупой Дестин может. Наверное, это удивительно приятно лепить человеческое существо по своему образу и подобию. Свое продолжение, свое будущее.
Его сын…
Гален разливал кофе, и она не могла оторвать взора от его рук. Сильные кисти, ногти овальные, красивые, пальцы длинные, изящные и умелые. Она почувствовала, как ее охватил жар при воспоминании, насколько умелые.
— Десерт? — спросил Гален.
Она подняла глаза и увидела, что он улыбается. Негодяй. Он знал, о чем она думает.
— Нет, спасибо.
— Уверена? У меня яблочный пирог. Барри крошил тесто, чтобы посыпать сверху.
Она улыбнулась сыну.
— Тогда придется попробовать.
— Я помогу. — Барри вскочил и кинулся за Галеном на кухню.
Она слышала, как они болтают и смеются.
— Ему нравится Гален. — Доминик помолчал. — Но меньше, чем тебе.
Елена сидела молча. Она все время ждала, когда он выскажется. Доминик слишком хорошо ее знал, чтобы не понять, что происходит между ней и Галеном. Надо быть слепым, грустно решила она. Гален никогда не касался ее в чьем-либо присутствии, но обещание свое он сдержал. При малейшей возможности он ее трогал, и она, забыв про осторожность, уже ждала этих прикосновений. Впрочем, зачем врать самой себе? В его присутствии ее одолевала похоть.
— Не огорчайся, — заметил Доминик. — Я тебя не сужу. Знаю, через какой ад тебе пришлось пройти. Если Гален помогает тебе обрести себя, я ему благодарен. — Он поколебался. — Но должен признаться, я беспокоюсь. Ты ведь очень мало о нем знаешь. Он человек сложный и не слишком стабильный.
Она понимала, что это еще слабо сказано.
— Я не ищу в нем партнера на всю жизнь, Доминик. Возможно, мы уедем отсюда, и я больше никогда его не увижу.
Он все еще выглядел озабоченным.
— Прости меня. Это не мое дело.
— Да нет, ваше. — Она наклонилась и положила ладонь на его руку. — Мы ведь одна семья.
Он улыбнулся.
— Все правильно. — Он сжал ее руку, прежде чем отпустить — Я говорил тебе, что Барри теперь умеет играть новую мелодию?
— Господи! — Гален перевернулся вместе с ней. Он дышал с трудом, хватал воздух ртом. — Или мне правильнее будет сказать… эврика?
Господи, как же ее трясло. Елена впилась ногтями в его плечи.
— Помолчи.
— Не могу — очень счастлив, — Он теснее прижал ее к себе. — Я удивительно хорош или что?
— Не льсти себе, — ответила она дрожащим голосом. — Всего лишь оргазм.
— Так это же как первый миллион на Уолл-стрит заработать.
— И ты вне себя от радости.
— Угу. — Он снова сжал ее в объятиях. — Видишь, не так уж много потребовалось времени. Ничего с тобой нет такого, чего Гален не может исправить.
— Классный проблеморешатель. — Она перестала улыбаться. — Вызов принят. Проблема решена.
— Ничуть. — Он поцеловал ее. — Просто гигантский шаг в нужном направлении. Для достижения идеала потребуется еще очень много времени.
«Сколько?» — внезапно подумала она.
«Ты ведь очень мало о нем знаешь», — прозвучал у нее в мозгу голос Доминика.
Тем не менее, ей казалось, что она знает его хорошо. Она знала его тело, его шутки. Она смеялась с ним вместе и делила с ним опасность. Но Доминик был прав. Разве можно по-настоящему понять человека, прежде чем узнаешь, что сделало его таким, какой он есть?
Он поднял голову.
— Что-то не так? — спросил Гален.
Он, как обычно, мгновенно почувствовал ее настроение.
— Что может быть не так?
— Это ты мне скажи.
Она отвернулась.
— Хотелось бы немного больше узнать о человеке, который подарил мне мой первый оргазм.
— Да брось, таинственные мужчины всегда более сексуальны. — Он вгляделся в нее. — Ты говоришь серьезно.
— Я понимаю, что не имею права лезть…
— Заткнись, — грубо перебил он. — Ты хочешь знать. Валяй, спрашивай.
— Почему ты занимаешься такой работой? Похоже, денег у тебя хватает. Зачем рисковать?
— Привык. Я начинаю тосковать. Попытался бросить несколько лет назад, так едва не свихнулся. У меня нет никакого призвания. Я не могу рисовать, как Джадд. Я всего лишь палочка-выручалочка и, как ты говоришь, проблеморешатель.
— Ты непоседлив, — заметила она.
— А ты разве нет?
Елена покачала головой:
— У меня есть якорь. Барри.
— Я тебе завидую. — И рассеянно добавил: — Как говаривала моя матушка, нет ничего лучше влияния, помогающего остепениться.
— Она в самом деле так говорила?
Улыбка исчезла с его лица.
— Нет, я своей матери не знал. Вырос в приюте. Меня нашли в картонной коробке в переулке.
Она в шоке смотрела на него.
— Значит, все эти трогательные цитатки — сплошное вранье? Зачем?
Он пожал плечами:
— Все началось, когда я еще был подростком. Кажется, я тогда был здорово пьян. Мне показалось это забавным. Вложить этакую домашнюю мудрость в уста женщины, которой было на меня абсолютно наплевать… Позднее это вошло в привычку.
— Ты не знаешь, с чем ей пришлось столкнуться. Возможно, она вынуждена была тебя отдать.
— Нет, — резко произнес он.
— Я же едва не отдала Барри. Чего на свете не бывает.
— Ты ведь не бросила бы новорожденного ребенка на улице при минусовой температуре?
— Она так поступила?
— Да. Она хотела, чтобы я умер. Но я ее надул. Вырос в самого здорового и подлого сукиного сына, когда либо родившегося в Ливерпуле. — Он вздохнул. — Теперь я никогда уже не смогу процитировать тебе мою дорогую мамочку. Боюсь, мне будет трудно разговаривать.
— Я рада. Не желаю ничего больше о ней слышать. — Елена завернулась в простыню и встала. — Если только ты не хочешь назвать цену, о которой мы говорили раньше.
— Цену?
— Я же сказала, что сделаю все, что ты попросишь. Я бы с удовольствием прикончила твою дорогую матушку.
— Господи, ну ты и злючка. — Он засмеялся. — Так и знал, ты вся растаешь и ударишься в сентиментальность при мысли о младенце, брошенном на морозе.
— Не говори глупостей. Я не настолько чувствительна.
— Я знаю. — Он взял ее руку и поднес к губам. — Именно потому этот момент просто чудесен.
Она почувствовала, что тает.
— Черт бы тебя побрал.
Он перевернул ее руку и поцеловал ладонь.
— И у нас было немало таких чудесных моментов, верно?
— Несколько.
— Ну и скупа же ты на похвалы. — В глазах мелькали чертики. — Возвращайся в постель, прежде чем снова начнешь величать меня задницей.
— Мне пора в свою комнату.
— Еще чуть-чуть, — уговаривал он. — Никакого секса, одни ласки.
Она немного покапризничала и снова легла.
Он обнял ее.
— Как здорово, — прошептал он. — Неужели ты прикончила бы для меня мою дорогую старую матушку? Нет, ты явно в меня влюблена.
— Помолчи. — Она положила руку ему на плечо. — Это так, мимолетный импульс. Даже младенцем ты, скорее всего, заслуживал, чтобы тебя выбросили на мороз.
— Опять ужалила. — Он погладил ее по волосам. — И вообще, мне не нравится мысль о том, чтобы ты меня защищала. Я чувствую себя ущербным. — Он помолчал. — Я был бы рад взять инициативу в свои руки.
— Насчет твоей матушки?
— Нет, насчет Чавеза.
Она застыла.
— Ш-ш-ш. — Он начал ласково массировать ее шею. — Я и об этом не хочу сейчас говорить. Но не хочу, чтобы ты что-то делала, предварительно не обсудив со мной.
— Что тут обсуждать?
— Ты же знаешь, что рано или поздно Чавез появится.
— Ты сказал, тебя предупредят, если он возникнет на горизонте.
— Обязательно. Но зачем делать из себя подсадных уток? Почему бы мне не отправиться на охоту и не прикончить Чавеза?
— Нет!
— Почему нет? Было бы вполне разумно. Не пришлось бы втягивать в битву тебя и Барри. — Он сделал паузу. — Ты ведь не собираешься впутывать сюда Барри?
— Еще чего!
— Ну вот, значит, куда умнее было бы позволить мне все сделать, прежде чем он узнает, где ты находишься. Тогда, если ему повезет больше, вы с Барри сможете сбежать.
— Получается, что я не очень-то разумна. — Голос ее дрожал. — Или совершенно бессердечна.
— Ты подумай, — тихо уговаривал ее Гален. — Я хотел сделать это, ничего тебе не говоря, но будет безопаснее, если мы скоординируем наши планы и…
— Я не собираюсь об этом думать. Это моя жизнь и моя битва.
— Как насчет Барри?
— Я защищу Барри. Никогда не стану им рисковать. Я найду способ сделать и то, и другое.
Он немного помолчал.
— Я могу это сделать, Елена. Я очень много умею и, слава богу, в хорошей форме. Оставайся с Барри и позволь мне разобраться с Чавезом.
— Ты полагаешь, что мне не хочется согласиться? — с яростью спросила она. — Я хочу, чтобы он умер. Для меня не должно иметь значения, кто его прикончит. Но, черт побери, имеет. Имеет!
— Почему?
— Потому что я… Неважно. Имеет — и все.
— Ясно. — Он хмыкнул. — Не потому ли, что ты начала понемногу в меня влюбляться? Да, наверное, так оно и есть.
— Почему я должна влюбляться в такую задницу, как ты?
— Ну, скорее всего, потому, что ты чувствуешь, что я готов вырвать свое сердце, швырнуть его на землю и позволить тебе его растоптать.
— Прекрати свои дурацкие шуточки.
— Кто шутит? — Он поцеловал ее в висок. — Я сам не перестаю удивляться, но с тобой я чувствую себя чертовски беспомощным. Но ты не волнуйся. Я парень терпеливый, к тому же я знаю, что ты не все еще свои проблемы решила.
— Не волноваться? Какой же ты добрый. Но ты мне говоришь, что…
— Я думаю, тебе лучше это знать. Неизвестно, что будет дальше и куда нас это заведет, но я не считаю, что нужно скрывать свои чувства.
— Особенно когда ты собираешься сбежать и подставиться под пулю.
— Что за глупости? Я не из тех, кто кричит «ура» и лезет на амбразуру. Я только…
— Не хочу больше разговаривать. — Она обхватила руками его шею. — И мне надоели ласки.
— Секс? Рад стараться. — Он мгновенно оказался сверху. — Секс хорош, даже когда пытаешься с его помощью от чего-то спрятаться. — Он улыбнулся. — Но должен тебя предупредить, что наступит время, когда он будет нужен не только для этого.