***
– А где её сумочка? – вдруг вспомнила медсестра. – Вдруг там найдётся записная книжка или паспорт? Я, например, всегда ношу с собой документы. Мало ли что.
– Мои помощники уже проверили её сумку, – холодно отозвался Климов. – Ничего, кроме косметики и мобильного, они не нашли.
Снова повисла пауза. Врач обменялся с женщиной понимающим взглядом.
– Вам нужно отдохнуть, Марианна, – ласково сказал он. – И не расстраивайтесь так. Главное, вы почти не пострадали в аварии. А память обязательно вернётся.
Он сделал знак медсестре, и, кивнув головой Климову, направился к выходу. В руках Ирины Сергеевны появился шприц.
– Не бойтесь, я не сделаю вам больно. Один укольчик – и вы проспите всю ночь, как младенец.
Я хотела сказать, что мне не требуется успокоительное, как ощутила лёгкий укол в руку. Спустя минуту я уже крепко спала.
***
Мне снилось что-то хорошее, вроде цветущего, залитого июльским солнцем, луга. Я медленно шла по нему, иногда наклоняясь, чтобы сорвать несколько цветочков. В моих руках уже была целая охапка: я собиралась плести венок.
Опустившись на невысокий пригорок, я огляделась. Вокруг простиралось зелёное травяное море с вкраплениями цветов всех оттенков. Лёгкий ветерок клонил траву к земле, и по лугу словно пробегали волны.
На душе у меня было легко и спокойно. Разложив на коленях цветы, я вытащила две ромашки с длинными стеблями, и собиралась их переплести. Я ещё не знала, для себя буду плести венок, или для кого-то другого, но мне хотелось сделать его как можно лучше. И вдруг налетевший порыв ветра вырвал цветы из моих рук.
Я вскочила на ноги и ужаснулась. Что случилось с лугом? Зелёная трава увядала прямо на глазах, оставляя после себя сухие безжизненные стебли. Цветы, ещё недавно подставлявшие солнцу разноцветные головки, печально поникли. Сильный ветер ударил в лицо, едва не сбивая с ног.
Приглядевшись, я заметила повисший в воздухе странный предмет, похожий на квадратную металлическую коробку. Его окружало тёмно-фиолетовое сияние, усиливающееся с каждой секундой. И там, где проходил этот свет, трава превращалась в сухую солому.
Замерев от ужаса, я наблюдала, как странный свет приближается ко мне. «Бежать!» – билась в голове одна мысль, но мои ноги словно приросли к земле. В последнюю секунду я отчаянно рванулась, закричала… и проснулась в знакомой палате.
Сердце билось так сильно, что я слышала его неровные удары. Мне не хватало воздуха, на лбу выступили капли пота. Подскочив на кровати и едва не свалившись с неё, я схватилась рукой за спинку.
«Сон! Это всего лишь сон! – с облегчением думала я, с трудом переводя дыхание. – Но, что за глупость мне приснилась! Обычные люди видят во сне родственников или знакомых, а я – какую-то коробку!»
Но меня не покидала мысль, что сон является своеобразным предупреждением. Мне грозит беда, и подсознание пытается донести до меня эту информацию. Жаль, я не могу расшифровать её.
Глава 3
Дверь в палату распахнулась, пропустив прямоугольник света из коридора и медсестру.
– Ну, и зачем так кричать? – недовольно спросила Ирина Сергеевна. – Всех пациентов перебудите.
Она подошла к кровати, поправила подушку, одеяло и, убедившись, что со мной всё в порядке, быстро покинула палату.
Немного удивленная её тоном, я вскоре сообразила: клиника частная, и отношение к пациентам зависит от их состояния и положения в обществе. А я, за несколько часов, из подруги олигарха превратилась в не известную особу, без денег и документов, к тому же потерявшую память. Много ли на такой даме заработаешь? Скорее всего, в ближайшее время от меня попытаются избавиться.
Я вздохнула, пытаясь успокоиться. Пусть я и не помню своего прошлого, но что-то мне подсказывает, что я и не в таких переделках бывала. Значит, справлюсь и с этим.
Итак, что мы имеем? Только имя – Марианна. Так, во всяком случае, сказал попутчик. Кстати, имя довольно редкое. Если поискать в социальных сетях по нему и по фотографии, возможно, найдется зацепка. Жаль, что я не помню фамилии.
Я откинулась на спинку кровати, повторяя про себя: «Марианна, Марианна». Ничего не изменилось. Имя не казалось мне чужеродным, хотя, возможно, близкие люди звали меня по-другому. Если у меня есть близкие.
Но никаких воспоминаний, связанных с семьей, у меня не появилось. Значит, либо я – сирота, либо накрепко забыла всё о своих родственниках. Интересно, это случилось из-за аварии? Или мне больно вспоминать о дорогих людях?