Я шумно вздохнул от такого прагматичного инструктажа: черт побери, что за оскал капитализма? А где наши истинно-славянские порывы души? Что за беспощадный материализм? Где игра свободного ума, господа? Неужели будем жлобно жаться в опаске потерять монетку? Разве счастье, повторю, в деньгах? Все эти вопросы я благоразумно решил не задавать коллеге, поскольку был уверен - буду неправильно понят.
Никак не буду понят - пока мы с ним находимся в разных понятийных, выражусь так, категориях. Тот, кто рискует своими медными копейками, мыслит совсем иначе, чем тот, кто базарит чужое серебро. Мое ироничное и безмятежное отношение к происходящему объясняется просто: я - залетная птаха, случайно проносящаяся над малознакомым пространством. Моя мечта сладить миллион долларов - мечта люмпен-пролетарского хама, когда-то хорошо попорченного государством, где каждый гражданин имел равные права во всенародные революционные праздники на палку салями финского производства, на полкило колбасы из сыктывкарского картона, на жестянку дальневосточной кильки в собственном соку, на бутылку водки из прикаспийской нефти и на коробку конфет столичной фабрики "Рот-фронт".
Что же теперь? Все то же самое - только за все надо платить: как за отечественный, синий газ с полуострова Ямал, так и за кусок розовой аргентинской телятины с одноименным танго в ресторане "Яма". А не пригласить ли на экзотический танец любимую девушку, спросил я себя, и предлог имеется: рождение валютного спекулянта.
- А что Мая, - поинтересовался я, - давно на бирже?
- Работает, - пожал плечами трейдер. - Зря делаешь стойку, критически осмотрел меня, - на нее.
- А что такое? - обиделся. - Я гарный хлопец, - руками потрухал рубаху, очевидно, вырванную из верблюжьего заднего прохода, облепленного колкими колючками каракумской пустыни.
- Таких, - усмехнулся Анатолий, - валом, - и уточнил, - хлопчиков.
- А я не боюсь конкуренции, - вспыхнул. - Пусть победит сильнейший.
- Ну-ну, - окислился лицом многоопытный игрок на поле жизни. - Рискни, а я посмотрю.
- Только покажи, как хапнуть миллион, - гнул свою линию, - чисто конкретно. Дерзнем!
- Сейчас?
- А что нам мешает? Сыграем на тысчонку, - горячился, - мою, разумеется. Чтобы я понял процесс, так сказать, добычи...
- Не жилец ты у нас, - признался господин Кожевников, туша сигарету. Сгоришь в атмосфере за неделю, помяни мое слово.
- Зато будет красиво, - отмахнулся с нетерпением. - Ф-ф-фырк! Видел, как горит комета?
- Откуда ты такой, - сокрушенно покачал головой бесцветный человек, на просторах нашей родины?
- Из тушинской закраины, - признался я. - Не бойся, дружище, позволил себе фамильярность, - прорвемся к звездам. И не только к ним.
Знаю, что моя простота порой доводит людей уравновешенных до белого каления. И я понимаю: кому может понравиться нахальство, цветистость слога и откровенные глупости? Никому, кроме тех, кто меня знает с лучшей стороны. К сожалению, наилучшая сторона моя скрыта от постороннего взгляда, как оборотная сторона стыло-осповой Селены. Однако к ближнему надо относиться с христианским терпением и уважением.
Я сказал "с терпением", вашу мать, а кто не понял, оторву все, что можно оторвать! И "уважением", мать вашу, я сказал! И тогда, возможно, мир будет куда лучше, чем он есть на самом деле. Человеку надо прощать его недостатки и выискивать достоинства, как шеншиловые обезьянки выбирают друг в дружке блудливых, но питательных вошек.
Проще говоря, мой новый друг и коллега сдержал все свои чувства, чуть, правда, дергая бескровной аристократической щекой, и мы вернулись в операционный зал, прибывающий в унылом ожидании всеамериканской побудки.
Кто - как, а к янкам я отношусь с всею любовью, на которую только способен. Я их люблю, как миллионы мужей обожают своих тщеславненьких жопастеньких тещ, проживающих в стыдливом далеком далеко, откуда ни вертолетом, ни пароходом, ни на ветвистых оленях нельзя добраться в гости к доченьке, единственной кровинушке. И чем больше расстояние, тем крепче любовь к маме.
Такое положение вещей касается и тех, кто жирует в USA. Вместо того, чтобы бежать на валютную биржу некий задрипанный и рыжеватый, как баржа, Джо Й. Вольфсон, кряхтя, залезает на силиконовую жену свою и начинает её штурмовать в позе медведя коалы. А, как известно, эти коалы, обожравшиеся газовой кока-колы, очень даже неторопливы. И что теперь: весь трудолюбивый люд должен ждать, когда закончится штормовой процесс на водном матраце?
Простите-простите, мы так не договаривались, герои американской мечты. Вы, звездно-полосатые, значит, построили рай на земле, а другие - что? Должны сосать лапу вашему североамериканскому злобному и смрадному гризли? Даже ваша мордатенькая Моника не пошла на такое, выбрав совсем иной объект для своего слюнявого обожания. Так что остается вас, зажиточных и благополучных, отправить на fuck, чтобы жизнь вам медом не казалась.
И с этой верной и принципиальной установкой мы с Анатолием сели за дисплей, где по-прежнему графила напряженная диаграмма.
Будем работать по четырем валютам, решительно заявил трейдер, щелкнув клавишей на клавиатуре. И я увидел, как экран разделился на четыре равных квадрата - красный, синий, зеленый и желтый. И в каждом этом квадрате пульсировала своя диаграмма.
- Зеленый цвет, - спросил я, - это баксы?
- Нет, доллар у нас - это деньги, - отвечал бывалый игрок. - Все расчеты через него, остальные же валюты - товар. Зеленое поле - швейцарский франк. Красное - ЕВРО, синие - фунт стерлингов. Желтое...
- ... японская иена, - догадался.
- Специалист, - цокнул языком Анатолий. - Посмотрим, что мы имеем? - И уставился на экран так, будто впервые увидел порнозвезду Lulu во всей её пышно-вагинальном плутовстве.
Я, было, заскучал, отмечая, однако, краем глаза, что графики продолжают жить своей напряженный и невнятной для меня жизнью: то ползут вверх, то опускаются вниз.
Повторю, возникало впечатление, что некая невидимая сила перемещает мировые валюты то на "вершины" невидимых гор, то в глубокие "впадины" невидимых расщелин.
Как несостоявшийся горняк, я заинтересовался этими подозрительными тектоническими процессами. Японская иена дорожает, ответил тертый валютный спекулянт, а ЕВРО наоборот - дешевеет. Покупаем ЕВРО, выступил тотчас же я с инициативой. А зачем? Потом загоним, радовался я, показывая всем своим самодовольным видом, что мы тоже щи, чай, хлебаем не лаптями. Смысла нет, передернул плечами мой коллега, если повезет, вытянешь два пункта. И сколько это живыми деньжатами, загорелся я, точно комета в слоеных слоях земной атмосферы.