Позже выяснится, что этот день был печальным, но и самым спокойным в моей продолжающейся молодой жизни. Этого не знал и поэтому чувствовал себя разбитым и утомленным.
Шаркая по сбитым ступенькам лестницы родного дома, вновь услышал телефонный трезвон в квартире и нервные вопли Илюши. Что за проклятие, взвился я, когда-нибудь этот наглый бедлам закончится или нет?
У двери страдал с ключами старенький сосед Павлин Павлинович Павлов, по прозвищу Павиан Павианович из-за пористой краснознаменной рожицы, похожей понятно на что.
- Чегось не открывается, мил человек?
- Сейчас, батя, - хрустнул ключом в замке и завалился в прихожую. Павлиныч, иди на кухню, - успел крикнуть, - помянем Лидию. А ты не ори, как ненормальный, - обратился к страдающему Илье и вырывал трубку из аппарата. - Да?!
- Добрый вечер, - услышал голос и узнал его.
"Добрый вечер" - это надо было так попасть в масть, но сдержал свои бушующие чувства:
- Я слушаю, Мая?
- Я бы хотела с тобой встретиться, Слава.
- Зачем?
- Поговорить.
- О чем?
- Не хами.
Вечная борьба противоположностей: принцесса и нищий. Но почему принцесса мечтает о встрече с голодранцем? Какие на то причины? Покувыркаться на панцирной кровати? Нет. Поговорить по душам? Нет. Поведать некую страшную тайну? Вот это возможно.
- Хорошо, - говорю я, - приезжай ко мне.
- Лучше встретимся в ресторане "Метрополя", - говорит так, будто приглашает кушать пирожки с тушканчиками на углу Тверской и Ямской.
- Прости, - говорю не без пафоса, - у меня серьезные причины, чтобы сегодня быть дома.
- Какие причины? - голос, где звенит на морозе ультрамариновая сталь.
Я отвечаю на этот вопрос - и девушка после коматозной заминки интересуется адресом.
- К нам в гости прибудет принцесса, - сообщаю новость Илюше. - Веди себя хорошо. Договорились?
Тот увлечен пазлами и не обращает на меня внимания. Я топаю на кухню, где хозяйничает сосед Павлов: рубит колбасу на колесики и режет на куски черный хлеб:
- Лидия, вправду, померла?
- Павлиныч, этим не шутят, - открываю бутылку водки. - Давай, помянем рабу Божью, - наполняю стаканы. - Хорошая она была.
- Господи, вот дела какие, - морщится сосед. - А как же Илья теперь?
- Спроси, что полегче, батя, - и заглатываю водку - и пью её, как воду.
Как ответить на вопросы, которые пока не имеют ответа? Остается только жить и верить, что жизнь сама найдет идеальное решение.
Скоро знакомое мне спортивно-буржуазное авто закатывает в наш пролетарский дворик. Я же сижу на балконе и по телефону обзваниваю всех, кто знал Лидию.
- Какое несчастье, - говорят люди, - такая молодая. Как же так? Почему?
Я отвечаю дежурными фразами и чувствую раздражение от общей бестолковости и слезливости. Такое впечатление: живые от дум, что тоже когда-нибудь падут питательными брикетами в землю, приходят в ужас и теряют последний ум.
Тем временем из авто выходит девушка Мая - она легка и модна. Осматривается, как звездолетчица, попавшая на незнакомую и опасную планету. Беспардонным окриком привлекаю её внимание - указываю рукой на подъезд. Чувствую: во мне корежится скверненький тушинский люмпен с множеством комплексов, да ничего не могу с собой поделать.
- Привет, - открываю дверь аристократической особе. - Проходи и знакомься - Павиан... э-э-э... Павлин Павлинович, а это Илюша. Так мы живем, - говорю вызывающе. - И так живет большинство граждан России.
- Прекрати, гражданин России, - морщит носик. - И что в этом хорошего?
Я не успеваю ответить - на авансцену выступает Илья Шепотинник, артист театра имени себя. Осмыслив, что перед ним новый незнакомый человек, он принимается гримасничать, как обезьянка на плече укротителя, и городить зоофилософскую белиберду:
- Птица страус бежит быстрее, чем самая быстрая лошадь, но и она тяжело прячет голову в тяжелую землю; так и человек, который ещё не может летать. Тяжелой называется у него земля и жизнь: так хочет дух тяжести! Но кто хочет сделаться легким и птицей, тот должен любить самого себя.
- Не обращай внимания, - сказал я на это. - Это младший брат Лидии. Аутист. Видела фильм "Человек дождя"? Псих, но с выдающимися способностями. Пазлы, например, собирает за раз.
- Молодец, - похвалила Мая, правда, глядя на того сострадательно.
- Ничего, привыкнешь, - успокоил и указал на кухню. - Мы тут с Павианом... э-э-э... Павлинычем... Конечно, не ресторан "Метрополя", но прошу: чем богаты, тем рады.
Неглупый сосед понял, что он лишний на этом празднике жизни и удалился домой отдыхать на тахте из бывшего ГДР.
Я и Мая сели за столик под абажур и уставились друг на друга, будто принимали участие в ТВ-программе для крайних дебилов "Моя семья".
- Я хочу поговорить с тобой, Слава, - наконец сказала девушка. - И наша беседа строго конфиденциальна. Если, конечно, хочешь мне зла...
- Не говори загадками, - потребовал. - Что случилось?
Первое мое желание после того, как выслушал девушку, было самое экстремистское: приобрести пуд тротила и взорвать ВБ к чертовой матери. Второе - напиться и забыться. Третье - напиться, а после застрелиться. В чем же дело? Все просто - как я и догадывался, игра на бирже шла нечестная. Во всяком случае, меня сделали на пятнадцать тысяч долларов. Кто? Тот, кто контролирует всю работу валютной биржи. Конкретных имен Мая не знала.
- Разузнаем у твоего деда, - горячился. - Он-то, наверняка, имеет сведения?
- Слава, я же просила, - укоризненно качала головой. - Это не игры в бирюльки. Дед - официальный директор и ведет "белую" кассу.
- Следовательно, имеется неофициальный директор, - сделал вывод, - и "черная" касса?
- Есть, да не про нашу честь, - и открыла дамскую сумочку. - Давай рассуждать трезво, - покосилась на бутылку водки. - Предположим, в том, что случилось, моя вина наполовину, - вытащила твердую пачку банкнот. - А за все надо платить. Здесь семь с половиной тысяч долларов.
- А была раньше тысяча? - вредно заметил. - Почему?
- По кочану. Бери, пока дают.
Я наполнил стакан водкой, залил её в свой запальчивый организм, хрумкнул малосольным огурчиком и гордо сообщил, что не нуждаюсь в подачках.