Возмущенные ругательства застряли в горле. Басенька лежала на спине, задрав все четыре лапы кверху, и не дышала.
Из столбняка меня вывело странное движение гостьи. Она покрутила что-то вроде толстого металлического фломастера и вытянула руку в мою сторону. Прояснилось в мозгах моментально. Бастинда умерла не своей смертью, она приняла удар, предназначавшийся мне!
Страха я сначала не ощутила. Только ярость, дикая, первобытная и неуправляемая. Я кинулась на убийцу и одним махом вышибла оружие. Временного перевеса я добилась только потому, что подобной прыти преступница не ожидала. Как и вмешательства кошки. На сопротивление она не рассчитывала.
Мы сцепились и повалились на пол. Ненавижу, когда женщины дерутся, и никогда не смотрела соревнования по женскому кикбоксингу. Но сейчас — откуда что взялось — я дралась похлеще раненой львицы. Я выла, кусалась и вонзала когти. Я была не просто раненым зверем, я была животным, потерявшим детеныша.
И все-таки я оказалась слабей. Когда-то мы обе выбрали занятие по душе и безошибочно угадали свое призвание. Каждая, бесспорно, имела основания гордиться наработанным профессионализмом. К сожалению, в данном контексте умения и навыки противницы оказались более уместными.
Моей последней маленькой победой стало то, что я сумела первой дотянуться до страшного оружия и вышвырнуть его в открытое окно. Будьте уверены, если бы я знала, на что нажимать, и не опасалась, что соперница окажется проворней, я бы им воспользовалась. В том, что я избавилась от смертоносной вещицы, повинно не человеколюбие, а инстинкт самосохранения.
И тут началось настоящее избиение. Попрощавшись с «игрушкой», дама тоже озверела. Можно подумать, что в окно я выкинула ее первенца. Она взвыла и принялась молотить меня по голове. Потом пустила в ход ноги. Острой болью пронзило живот, и я почувствовала, что теряю сознание.
Я пришла в себя на кровати. Увидев, что жертва очнулась, убийца растянула разбитые губы в ухмылке и тут же поморщилась. Несомненно, мне тоже удалось внести лепту в ее внешний облик. Только жаль, что больше я, скорее всего, ничего не успею. От боли лопалось все: голова, живот, грудная клетка. И стерва, похоже, получала удовольствие, созерцая плоды своих трудов.
— Я не стала бы тебя мучить, — поведала дрянь на безукоризненном английском, и мне пришлось признать, что далеко не все французы отказываются его изучать, — но ты сама виновата. Разрушила мои планы, тщательно продуманный сценарий пошел насмарку. И ради чего? Ты все равно умрешь, только теперь не будет быстрой и легкой смерти.
Надо же! У бездны народу на меня есть какие-то виды. Только посвятить меня в них никто не удосужился. Тот факт, что я собиралась распорядиться жизнью по своему усмотрению, во внимание не принимался.
Мучительнице было мало моего унижения. Ее не удовлетворила моя неподвижность и неспособность издать даже стон. Она собиралась меня убить и не видела никаких преград для этого злодеяния. Но ей и этого было недостаточно. Она еще хотела разбить мне сердце.
— Думаешь, твоя чертова кошка мертва? Вовсе нет. На нее действует снотворное. Видишь ли, мне не нужно тебя убивать просто так. Я собиралась инсценировать свое самоубийство. А для этого тебя нужно было усыпить. Специальным препаратом, который за несколько часов полностью разлагается в организме, так что никто не обнаружит в крови его следов. Я только хотела тебя усыпить. Для начала.
Ну да, делов-то. А потом вложила бы мне в руку пистолет или что там еще припасла эта творческая натура и нажала на спуск. Действительно, совершенно невинная затея!
Полицейский ошибся. Правда, жаль, что о своем просчете он, скорее всего, узнает не от меня. Я могла поклясться, что под волосами «гостья» скрывает шрамы от пластической операции. И что не так давно она была моей копией. Только, во-первых, преступница не вернулась во Францию, как был уверен Крысилов; а во-вторых, наше сходство намеревалась использовать несколько иначе, чем виделось полицейскому. Я должна была умереть вместо нее, чтобы в покойной опознали именно убийцу. Франсуаза позаботилась о том, чтобы стать абсолютно непохожей на меня. Пластическую операцию она сделала заранее. И собиралась начать новую жизнь.
— Постойте, — спохватилась я, — но какой вам теперь смысл в моей смерти? Сын Берга мертв, и вам не светит попользоваться наследством его отца!
— Ты уже в курсе? — изумилась преступница. — Мы действительно немного поссорились. Но как раз наследство никуда не делось. Я — законная жена Кристофера. И все, чем он располагал на момент своей смерти, — мое!