— Ты назвала его зарвавшимся выскочкой из низов…
— Возможно.
— Ты сказала, что он нахально вознамерился искать руки Вероники, даже не счистив с" сапог навоз…
— Не могла я про навоз ничего говорить, это ты придумываешь.
— Ты сказала, что он недостоин даже пальца Вероники…
— Это была фигура речи, даже дураку понятно. Тем более что… знаешь, честно говоря, лучше бы я выдала Веронику за него. Сейчас она была бы миллионершей. Этот француз — ну что хорошего может выйти из брака с французом? Так, пшено. Дюбарри! Смешно слышать.
— Да ты же была на седьмом небе от счастья, когда Вероника выходила за Шарля…
— Естественно! У них вся нация такая. Любят пускать пыль в глаза. Белые голуби, завтрак в постель, Париж — столица влюбленных… А пройдет месяц после свадьбы — сажают жен на хлеб и воду, заставляют экономить газ и намекают, что неплохо бы научиться шить, чтобы не тратиться на магазины готового платья.
Люси вспомнила Шарля Дюбарри, мужа Вероники. Красивый, артистичный, жутко богатый, он обожал свою красавицу-жену и искренне ненавидел только одно — мир богемы, в который с удовольствием окунулась по приезде в Париж беспечная Вероника. Шарль никак не мог настаивать на экономии газа, потому как был совладельцем контрольного пакета акций газового концерна, а бриллианты Веронике дарил просто так, без всякого повода. Возможно, не с каждым завтраком в постель, но раз в неделю — точно!
— Мама, при чем здесь французы и Вероника? Речь идет о Морте Бранде!
— Да дай ему Бог здоровья, этому Морту Бранду. Пусть поскорее покупает дом и… Вообще, Санни, я не понимаю. Ты всегда обвиняла в снобизме меня и сестру, а сама ведешь себя, как обедневшая, но гордая герцогиня. Вот оно, твое любимое единство сословий. Я тебя абсолютно не понимаю.
— А я просто прошу тебя не торопиться и подождать хотя бы еще одного покупателя.
— Такое впечатление, что ты хочешь насолить именно Морту Бранду.
— Ничего подобного. Кроме того, ты все равно сделаешь по-своему. Хорошо, по крайней мере, убедись, что в бумагах правильно указаны объекты продажи.
— Детка, это для меня абсолютно темный лес. Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что маленький домик не входит в общий перечень, но Морт мне не поверил. Позвони своему агенту, пусть он перезвонит Морту и уточнит…
Голос матери неожиданно приобрел некоторую медоточивость:
— Видишь ли, малышка… Страшные подозрения охватили Люси.
— Мама!
— Понимаешь, я тут подумала, и Том меня поддержал…
— Нет. Только не говори, то ты переменила решение. Ты же обещала, что мы с Билли останемся в коттедже!
— Дорогая, я все прекрасно помню, но… понимаешь, и Том, и адвокат, и агент в один голос твердят, что это глупо и невыгодно. Ну представь, продаешь ты квартиру, но оставляешь за собой, например, уборную. Это же нонсенс! Никто не купит.
— А куда деваться нам с Билли?
— Придется переехать, но, между нами, Люси, так ли уж это ужасно? Никогда мне не нравился этот коттедж, истинный сарай…
— Нам с Билли он нравится! Кроме того, лучше такой дом, чем вовсе никакого.
— У тебя полно вариантов, что ты придумываешь! Вы могли бы переехать к нам с Томом, на время, пока не нашли бы хорошую квартиру. Том устроил бы тебя на приличную
работу, у него связи, ты знаешь…
— Нет, мама. На эту тему мы уже поговорили и все обсудили, раз и навсегда. Я должна исходить из собственных возможностей.
— Лично я полагаю, что, если бы ты перестала разыгрывать из себя святую мученицу, всем стало бы легче. Уильям пошел бы в нормальную школу, ты привела бы себя в порядок… Кстати, Джереми готов на тебе жениться хоть завтра.
Логические связи Гермионы Февершем анализу не поддавались. Почему Джереми «кстати»?..
— Мы с Джереми просто друзья.
— А почему — ты не задавалась этим вопросом? Да потому что ты себя так ведешь! Ты просто не позволяешь бедному мальчику стать чем-то большим, чем просто друг. И почему? Он богат, он красив, он прекрасно воспитан, его земли граничат с нашими, если уж на то пошло — и наши бывшие земли выкупил тоже он, вернее его папаша, так что формально ты могла бы остаться жить на своей земле…
— Все, началось! Мама, как ты предлагаешь действовать? Позвонить ему и сказать, что я готова выйти за него? А если он и в голове этого не держит?
— Будь с ним поласковее.
— Фу, как отвратительно это звучит. «И отдамся по сходной цене».
— Где ты этого набралась, не понимаю. Мы говорим о законном браке. Не о пошлом сожительстве, не о жизни содержанки — о священном союзе двух сердец…
— Трех. — А?