В то время электричество уже пришло в сельские районы страны и автомобили перестали быть роскошью, прочно войдя в повседневную жизнь. «Д. энд Дж.» изготовляли электробатареи для автомобилей, и этот бизнес стремительно разрастался. У Гэлвина начали открываться глаза.
Списавшись со своим приятелем из родного города Эдвардом Стюартом, Гэлвин пришел к выводу, что за электробатареями большое будущее. Мечты о техасской нефти были забыты, и в маленькой висконсинской деревушке неподалеку от Чикаго появилась на свет «Стюарт — Гэлвин бэттери компани». Но электробатареи были тогда еще очень тяжелыми, неудобными в обращении, а кислота делала их транспортировку ужасно дорогой. Вдобавок чтобы доставить свои батареи заказчику, новой компании приходилось всякий раз сначала везти их в Чикаго, который стоял на перекрестке почти всех железных дорог страны.
Они старались изо всех сил, но дело нв шло.
Счета накайливались.
Количество заказов стремительно уменьшалось.
Конец наступил в 1923 году. В один прекрасный день Пол Гэлвин уехал с завода пообедать, а вернувшись, обнаружил, что входная дверь опечатана агентами федеральной полиции, наложившими арест на его имущество за неуплату акцизных налогов.
Ему даже не разрешили войти, чтобы взять свое единственное пальто.
Оставшись буквально без копейки (у него в кармане было полтора доллара), он посадил жену и ребенка в одолженный автомобиль и отправился в Чикаго.
Три следующих года Гэлвин работал у одного друга семьи. Но в 1926 году он снова объединился с Эдвардом Стюартом. На этот раз они занялись радиобизнесом. Стюарт все эти годы продолжал заниматься батареями, но, хотя у его новой компании дела шли неплохо, друзья понимали, какие огромные перспективы сулит радио. В 1920 году во всей Америке было зарегистрировано три тысячи радиоприемников. Через два года эта цифра увеличилась в сто раз. В 1926 году сумма годовых продаж приближалась к пятистам миллионам долларов. Однако все эти радиоприемники были на батарейках, и прошло еще немало времени, прежде чем на рынке появились радиоприемники, работающие от сети переменного тока. Проблема, по мнению Гэлвина и Стюарта, заключалась в том, что пять миллионов владельцев радиоприемников на батарейках не собирались выбрасывать их на улицу и покупать новые. Поэтому друзья изобрели нечто под названием «А-выпрямитель». Сначала нужно было подключить этот «А-выпрямитель» к розетке. Затем подключить приемник на батарейках к выпрямителю. В результате получался радиоприемник на батарейках с постоянным питанием от сети.
Это была потрясающая идея.
Только она принесла им мало радости.
При ее реализации возникло много технических трудностей, продажа шла слишком медлешю, и к 1928 году у них опять появились финансовые осложнения. Какое-то время им удавалось избегать встреч с шерифом, и они еще успели усовершенствовать свой выпрямитель. Но в конце концов шериф все-таки опечатал их заведение, и все их имущество пошло с молотка в уплату за долги.
И тут им впервые улыбнулась удача.
Заведующий отделом радиотоваров чикагского универмага «Сиэрз» (где была в буквальном смысле слова изобретена торговля по почте) сделал заказ на партию выпрямителей нового поколения. Увидев в этом возможность прорыва, Гэлвин начал искать по магазинам других потенциальных клиентов. Нескольких ему удалось найти, и он с одолженными деньгами в кармане отправился на аукцион с целью выкупить назад имущество «Стюарт — Гэлвин». Он заплатил 750 долларов за свои собственные выпрямители. Добавив еще 565 долларов, он основал «Гэлвин мэньюфэкчеринг корпорейшн». Гэлвин рассчитывал заработать на этих модернизированных выпрямителях немного наличности, а затем сразу же перейти к производству товара, который должен был стать завтрашним днем всей радиопромышленности — радиоприемников на лампах переменного тока.
Гэлвин арендовал мастерскую в здании на Хэррисонстрит в Чикаго. Он был прирожденным предпринимателем, умеющим разглядеть выгодное дело, — увидев, что в здании над ним есть несколько свободных этажей, он немедленно заявил, что ему нужны дополнительные площади. Он сказал домовладельцу: «Вы знаете мои возможности. То, что я подписал договор об аренде, ничего не значит, поскольку это все, что у меня есть. И сейчас самый подходящий момент предупредить вас, что я смогу оплатить аренду только в конце месяца. Я знаю, что принято платить вперед, но я работаю впритык, и у меня несколько недель просто не будет денег.
Он получил эти свободные площади.
Однако к Рождеству 1929 года со всеми своими выпрямителями, дополнительными площадями и с таким талантливым инженером, как Билл Лир, который работал на него за шестьдесят три доллара в неделю, Пол Гэлвин был по-прежнему на грани краха.
Он решил, что у него остался только один шанс.
Попробовать пристроить эти радиоприемники в автомобили.
В то время такие вещи еще не имели широкого распространения, и Гэлвин не мог быть уверен, что у них будет сколько-нибудь приличный сбыт. Обычно люди рассуждали так: «Зачем нужен приемник в автомашине? Он только испортит мотор». Нужно было решить и множество технических проблем. В частности, как сделать, чтобы радио не принимало мощных помех от запальной свечи. Или, например, где разместить приемник и батареи размером с коробку для рыболовных снастей, когда на приборных панелях автомобилей тех лет для них не было предусмотрено места.
К Рождеству 1930 года «Гэлвин мэньюфэкчеринг» имела 3745 долларов долгу.
Спустя много лет, когда бухгалтеры его корпорации заводили с ним разговор о перераспределении долгов и расширении дела, Гэлвин обычно отвечал им: «Вы, ребята, никогда не разорялись и не знаете тех проблем, что в свое время были у меня. Однажды в 1930 году я пришел домой в субботу вечером, и не успел снять пальто и шляпу, как моя жена Лилиан, которой нужно было платить за квартиру и покупать продукты, спросила меня: „Сколько ты принес?“ Я ответил: „Я принес 24 доллара, и это все, что они могли мне дать“. Все, чем компания могла тогда располагать, составляло двадцать четыре доллара. А сейчас долг может даже создать у человека ложное ощущение безопасности, хотя даже те двадцать четыре доллара, которые он приносит домой, могут в действительности ему не принадлежать».
Сегодня «дом, который построил Гэлвин», называется по имени первого автомобильного радиоприемника «Моторола».
Крах Уолл-Стрит
Это было лучшее из времен.
Это было худшее из времен.
Грохочущие, ревущие 20-е годы. Линди Хоп. Негры из Нового Орлеана, играющие то, что теперь называется джазом. Белые из Чикаго, «размачивающие» конституционально «сухую» Америку, ввозя контрабандное спиртное из Канады под охраной своих «томпсонов».
Синклер Льюис написал «Главную улицу». Фритьоф Нансен получил Нобелевскую премию за укрепление мира. Крошка Рут сорвала крупный куш. Умер Александер Грейам Белл.
Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти были казнены за убийство, которое они почти наверняка не совершали. Чарльз, Линдберг долетел до Парижа. Родилась Мария Каллас. Пааво Нурми установил мировой рекорд, пробежав милю за 4 минуты 10,4 секунды.
Пий XI правил в Ватикане. Джойс написал «Улисса», а Магритт — свои сюрреалистические картины. На Бродвее открылось «Шоу Боут». Родилась Мэрилин Монро. Коринф был разрушен землетрясением. Англичане избрали свое первое лейбористское правительство. Умер Ленин.
Появились первые номера «Ридерз дайджест». Джордж Гершвин сочинил «Рэпсоди ин блу». В эфир вышла Би-би-си. В штате Теннесси Джон Скоупс был оштрафован на сто долларов плюс судебные издержки за преподавание в школе теории эволюции.
Эл Джонсон стал «королем джаза». Рудольф Валентино стал «шейхом». Джек Демпси стал чемпионом в тяжелом весе. Билл Тилден выиграл Уимблдон.
И рухнула фондовая биржа.
Это был воистину золотой век для миллионеров в минусе.
«Веселое» десятилетие началось в сентябре 1920 года, когда на Уолл-стрит взорвалась бомба, убившая труд цать человек, и закончилось в октябре 1929-го крахом «великой американской мечты», когда биржевые бумаги обесценились настолько, что люди в буквальном смысле выбрасывались из окон.