К сорока годам Уитни занял пост вице-президента НЙФБ. Но его снобизм, высокомерие, упрямство и эгоцентричность заслужили ему среди рядовых членов биржи репутацию «самого непопулярного из всех, когда-либо занимавших этот пост». И хотя он вращался в высших сферах — обедал в Белом доме с президентом Гувером, часто встречался в Нью-Йорке с Морганами, Бернардом Барухом, руководителем «Дженерал моторс» Джейкобом Рэскобом и т.д. — его деловые качества были безусловно ниже, того уровня, который подразумевали его общественные связи.
Если называть вещи своими именами, то Ричард Уитни был по сути своей мошенником.
Чем бы он ни занимался, у него никогда не хватало денег поддерживать тот уровень жизни, к которому он привык. А решать свои финансовые проблемы он предпочитал главным образом с помощью займов и не слишком честных сделок. Он начал занимать деньги у своего брата еще в 1921 году. Впрочем, большую часть своих долгов того времени он вернул. Но к середине десятилетия суммы займов стали увеличиваться, а возвращал их он все реже. В 1926 году Ричард выколотил у Джорджа сто тысяч долларов на покупку дома в Нью-Йорке. Через два года он «одолжил» у него же для каких-то сомнительных капиталовложений 340 тысяч долларов, которых брат уже никогда не увидел. Однако на следующий год Джордж и один его знакомый брокер ссудили Ричарду еще почти шестьсот тысяч долларов на покупку акций нескольких рискованных предприятий. Эти деньги также не были возвращены.
Во всяком случае, никто не смог бы обвинить этого человека в том, что он мелко плавает.
Помимо прочих финансовых «воздушных замков», Ричард приобрел большое количество акций флоридской сельскохозяйственной компании по производству удобрений. Но эти акции вскоре сами обратились в навоз. Примерно такую же сумму он ухнул во флоридский концерн по добыче полезных ископаемых. И снова безвозвратно.
Постоянные займы позволяли Ричарду вести роскошный образ жизни. Но с каждым новым займом Джордж все больше беспокоился, что рано или поздно кто-то из старших Морганов увидит действительное положение вещей. И тогда репутация Ричарда покатится к чертям, а вместе с ней и его бизнес. Естественно, Джордж считал себя ответственным за будущее своего младшего брата. Когда в 1929 году Ричард попросил у Джорджа еще почти полмиллиона долларов, чтобы купить себе новое место на фондовой бирже, Джордж написал Ричарду письмо, в котором постарался объяснить, как тому следует обращаться с деньгами. Он старался предостеречь брата от очевидной опасности. Однако чек приложил.
На протяжении 1929 года финансовое положение Уитни еще более ухудшилось. У него было уже почти два миллиона долларов долгу. И как раз в это время президент НИФЦ Эдвард Гарриман Симмонс, чей срок на этом посту уже подходил к концу, объявил, что считает Уитни единственным кандидатом, который мог бы баллотироваться на эту должность.
«Брокер Морганов» теперь превратился в вероятного наследника. Это открывало ему возможности для новых займов.
Судьба распорядилась так, что во время октябрьского краха биржи престарелый Симмонс вкушал с молодой супругой прелести медового месяца на Гавайских островах. Причем было известно, что перед отъездом он продал большое количество акций. Так что, когда начался весь этот хаос, фактическим президентом биржи оказался Дик Уитни. И как это ни странно, за то время пока пепелище биржи дотлевало у его ног, он неожиданно для самого себя стал считаться героем. После больших катастроф всегда появляются герои, и в этом, очевидно, есть резон. Восхищение подвигами героя помогает людям пережить ужас трагедии. Нью-йоркская пресса (главным образом, бульварные листки) утверждала, что в «черный четверг» 24 октября Дик Уитни собственноручно спас «Ю-эс стил». Если верить газетам, то именно Уитни с гордо поднятой головой пришел на разваливающуюся биржу и приобрел большую партию акций этой компании по цене, превышавшей рыночную. Согласно одной из версий, Уитни по распоряжению консорциума банков потратил ни много ни мало 250 миллионов долларов, чтобы вернуть доверие к бирже. Другая, более поздняя и менее романтическая версия предполагает, что на самом деле ничего подобного не имело места — он пытался потратить деньги, но так и не смог.
Впрочем, когда речь идет о героях, не так уж важно, как все происходило в действительности. Важна легенда, а легенды строятся на том, во что верят люди. И пока пресса прославляла его и люди верили тому, что читали в прессе, ему было нетрудно стать героем. Возможно, в то время он оказался единственным подходящим человеком для этой роли. А может быть, он и в самом деле по мог спасти «Ю-эс стил». Главное, что Америка захотела в это поверить. Обладая врожденной склонностью к саморекламе, Уитни как должное принимал все восхваления, умудряясь при этом скрывать, что кризис проделал в его кармане дыру еще на два миллиона долларов.
Весной 1930 года он успешно прошествовал к трону президента НЙФБ на первый из четырех последовавших затем годичных сроков. Однако в течение года он оказался в такой тяжелой финансовой ситуации, что буквально впал в отчаяние. Его компания, некогда оперировавшая миллионами, оценивалась в какие-то жалкие тридцать шесть тысяч долларов.
И снова Уитни решил, что может спасти положение займом в полмиллиона долларов.
Но, как и большинство займов, этот также очень быстро исчез.
Примерно в это же время у Уитни созрел план капиталовложения, который выглядел почти разумным. Ричард понимал, что рано или поздно «сухой закон» будет отменен и, когда это произойдет, начнется бум спиртного. Поэтому он сделал крупные вложения в одну компанию из Нью-Джерси, которая должна была получить большие прибыли на яблочной водке под названием «Джерси лайтнинг». Этот «благородный» напиток до отмены «сухого закона» широко изготовлялся в домашних условиях, и Уитни рассчитывал, что после отмены «сухого закона» при должной рекламе и грамотном маркетинге «Джерси лайтнинг» вполне может стать национальным напитком. В чем другом Ричард и мог ошибаться, но насчет отмены «сухого закона» он оказался прав. Это произошло в 1934 году, и в первые несколько недель цена на акции «Уитни дистиллд ликерз корп.» поднялась до сорок пяти долларов. Он мог продавать их направо и налево и действительно заработал на этом кое-какие деньги. Но в Америке быстро стал появляться вкус к настоящим напиткам. На канадских складах скопились огромные запасы виски, готовые наводнить жаждущую Америку. И чем больше шотландского виски переправлялось через границу, тем быстрее забывали о «Джерси лайтнинг». Цены на акции упали до десяти долларов. Ричард Уитни снова проиграл.
Он оказался в той классической ситуации, когда был вынужден брать новые займы только для того, чтобы выплачивать проценты по старым. Кроме этой игры в «догонялки», ему теперь уже ничего не оставалось. Деньги, поступавшие в компанию на счета клиентов, представляли слишком большой соблазн и вскоре перекочевали на личные счета Уитни. Дважды он использовал доверенную ему собственность клиентов для обеспечения займов. В 1936 году, будучи казначеем нью-йоркского яхтклуба, он присвоил принадлежавшие клубу ценные бумаги на сумму 150 тысяч долларов, которые использовал в качестве обеспечения кредита по банковскому займу на двести тысяч долларов. После этого он таким же образом употребил более миллиона долларов в ценных бумагах и наличности, принадлежавшие Поощрительному фонду НЙФБ.
Сначала одалживая, а потом и воруя, Уитни тщетно пытался поправить дела. Каждый такой шаг вперед отбрасывал его на два шага назад. Он заложил все, что мог, и на своих домах и скаковых лошадях получил еще полмиллиона долларов. Но и это не помогло. Финансовая трясина засасывала его все глубже. Миллионы были промотаны. Теперь пришла очередь основных фондов.
Считают, что в период между ноябрем 1937-го и февралем 1938-го Уитни сделал свыше ста займов на общую сумму, превышающую двадцать семь миллионов долларов. Около трех миллионов он был должен своему брату и примерно половину этой суммы — другим своим друзьям. Причем большая часть этих займов была выдана ему безо всякого обеспечения. «За красивые глаза», как он это называл. В одном из исследований о его разорении упоминается, что уже ближе к концу Уитни мог подойти к совершенно незнакомому человеку на бирже и попросить в долг сто тысяч долларов.