- Я есть хочу, - заплакал маленький мальчик. Голос его изменился еще больше. Приглядевшись внимательно, Токагава обратил внимание, что малыш стал еще меньше ростом. - Дяденьки, дайте хлебушка!
Речь мальчика стала неразборчивой. Он стал шепелявить и не выговаривал половину букв алфавита.
- Токагава, - встревожился Кенрю, - мальчик в опасности! Он на глазах меняется. Я возьму малыша на руки, а ты веди меня! Все-таки я еще не очень хорошо ориентируюсь в городе. Даже после вчерашних событий.
- Хорошо, дядя. Кажется, я знаю короткий путь до Миллионки. Только бы успеть!
- Успеем. Если будем меньше разговаривать, а больше делать.
- Ну что же. Дядя, идите за мной.
Глава 2.
Как я здесь оказалась?
Токагава был неправ, когда говорил, что на Елену никак не подействовало пребывание под землей. Еще как подействовало, но эти изменения были медленными и не заметными. Положение усугубляло то, что девочка была завсегдатаем катакомб и на фоне ее необычных способностей, которыми она владела уже давно, больше трех лет, изменения были не очень видны. Кроме телепатии, Лена могла немножко видеть будущее. Могла лечить не очень запущенные болезни. На этом арсенал сверхвозможностей Елены заканчивался. Она давно привыкла к своим способностям и не находила в них ничего особенного. И вот однажды, в аккурат после того, как мама Сяй-Линь сообщила в полицию об отравлении дочери, у Елены открылись новые способности. Надзиратель, проводивший девочку в одиночную камеру, отнесся к юной арестантке с сочувствием. Только убедившись, что у девочки есть еда, в камере тепло и от окон не дует, он удалился по своим делам. Пообещав, впрочем, навестить девочку часа через два. Усевшись на единственный стул, который был привинчен рядом со столом, Лена задумалась. Из головы не шли последние события с Сяй-Линь. Пустое лицо китаяночки пугало и не давало Лене успокоиться. Конечно же, Лена знала истинную причину болезни Сяй-Линь, но как помочь подруге она не представляла. Время шло. Два раза приходил надзиратель и уговаривал девочку поесть. Чтобы ни расстраивать человека, Лена взяла ложку и поела через силу. И время потекло дальше. Впав со своеобразный транс, Лена потеряла счет часам и пришла в себя только в тот момент, когда Си и все остальные вступили в неравную схватку с шаманом киданей. Елена попыталась влить свои слабые силы в союз друзей, но вдруг почувствовала, что ее отбросила какая-то сила. Елена повторила попытку. На этот раз выброс был так силен, что в толчке отлетело не только ментальное тело Лены, но и физическое. Третьего раза даже не было. Стоило девочке только подумать о том, чтобы вклиниться в гущу схватки, как она почувствовала тошноту и головокружение. Девочка крепко зажмурила глаза, а когда открыла их, то увидела, что она находится на улицах незнакомого города. Город был русский, это она услышала и увидела сразу. Елена приземлилась в гущу толпы, откуда ее сразу стали выталкивать. Выбравшись из очереди, она поняла, что все эти люди стоят за билетами. Билетов было мало, и толпа стала волноваться. Зазвучал вдохновенный русский мат, который не спутаешь ни с чем. Окошко кассы захлопнулось. Билеты кончились. Толпа, чуть-чуть пороптав, рассосалась. И тут стало видно само здание концертного зала и афиша. Лицо на афише Лена сразу узнала. Это был любимый певец ее мамы и бабушки. Какое-то время назад этого певца ждали на гастроли во Владивостоке, но он так и не приехал. И вот теперь, здесь, в этом незнакомом городе, на Елену с афиши глядели знакомые глаза.
На афише Шаляпин выглядел потрясающе. Приблизившись к афише вплотную, Лена, хотела кое-что прочитать, но вдруг вздрогнула. За ее спиной послышалась китайская речь. Так и есть, двое китайцев тащили свою вечную поклажу и о чем-то переговаривались высокими голосами. Елена в растерянности оглянулась. Она была уверена, что на всем белом свете есть только один город, где живут, не мешая друг другу, китайцы и русские. Оказалось, что это не так. Город, который раскинулся перед глазами Лены, был ей не знаком, но в нем были приметы, по которым безошибочно можно узнать любой русский город-это были купола церквей. Подойдя к оборванному мальчишке, который просил подаяние, Елена достала монетку, невесть как оказавшуюся в ее кармане и, вложив ее в руку мальчика, тихонько спросила:
-Давно стоишь здесь?
- А тебе то что? - огрызнулся мальчишка. - Это мое место. Если тебе негде встать, подойди вон к тому мужику, он определит тебе место.
-Да я не за тем пришла, - остановила попрошайку Лена. - Мне нужно узнать, как называется этот город!
При этих словах мальчишка, изображавший до сих пор слепого, широко распахнул свои глаза.
- Уходи, - сказал он, разглядев Елену. - Нам не велено с такими как ты разговаривать!
- Кем не велено? - удивленно спросила Лена. - Почему не велено?
- Уходи, - повторил нищий.
-Я прошу только сказать, как называется этот город?
- Харбин. А теперь уходи отсюда, пока батюшка не увидел. Отлучит он меня, как зарабатывать буду?
- А чем это я так отличаюсь от остальных?
- Уходи.
- Не уйду, пока не скажешь!
- Иди к Сунгари. Повернись спиной и погляди в воду, сама все увидишь!
- Что увижу?
- Иди. Дорога к Сунгари там.
Девочка повернулась в ту сторону, куда показал мальчик, а потом снова развернулась к попрошайке, пытаясь кое-что уточнить. Но увидела лишь спину мальчика, который испуганно перекрестился и, оглянувшись на Елену, юркнул в прохладные глубины храма.
Девочка долго шла, пытаясь достичь того места, куда послал ее мальчик. Город выглядел богато. Кварталы, где жили русские, выглядели более шикарно, чем во Владивостоке, но зато китайские кварталы были похожи на Миллионку, как близнецы. Наконец измученная девочка достигла берега реки. Опустив измученные ножки в прохладную воду, она наклонилась, чтобы посмотреть на себя в воду, но не успела ничего разглядеть, потому что кто-то резко дернул ее назад, и она в мгновение ока оказалась снова в камере. И вовремя. Она успела только удобнее устроиться на стуле, как надзиратель загремел ключами.
- Ну, вот и все девонька. Выпускают тебя, слава тебе господи! Забрала злющая китайка свое обвинение против тебя!
- А что с Сяй-Линь? Пришла она в себя?
- Ничего не знаю. Велено тебя проводить к начальству. Прощай, девонька. Да не попадайся больше сюда.
Тюрьма находилась на улице Тюремной, отсюда было рукой подать до того места, где прежде жила Елена. Сделав несколько шагов в том направлении, Елена остановилась, вспомнив, что больше там не живет. Праздники кончились, и жизнь азиатского населения, проживающего на Миллионке, вошла в привычное русло. Задумавшись, девочка пошла вперед и пыталась осознать то, что произошло с ней в последние полчаса. Действительно ли она была в Харбине, стояла в очереди за билетами на великого Шаляпина, мочила ноги в водах речки со странным названием Сунгари. Выйдя на улицу Корейскую, девочка остановилась. Ветер перемен толкал ее вперед, а мысли о прошлом тянули назад. Нужно было решать, то ли идти к матери на Эгершельд, то ли навестить Сяй-Линь и поинтересоваться ее здоровьем. Было еще и третьей место, куда ее тянуло, как магнитом. Ее старый дом, квартира, где она родилась. Мама много раз говорила Елене, что бы она никогда не принимала решение, стоя на перекрестке дорог, Лена каждый раз кивала и тут же благополучно забывала про мамин совет. А зря, если бы девочка последовала бы маминому совету сегодня, то уже через полчаса была бы рядом с мамой, но…Но принять решение она так и не успела. Его за нее приняли другие. Вернее, другой! Дядя, муж тети Нины, опустил свои тяжелые руки на плечи племянницы и проговорил:
- А я вот решил встретить тебя из тюрьмы. Но не успел, разминулись мы. Слава богу, что ты задержалась на этом перекрестке, а то только и ищи тебя!