Чтобы не мешать дяде, я накинул пальто и вышел на улицу. Ночью снова выпал снег. Все спали. Налюбовавшись на восход солнца, замерзший лед в бухте и белый снег, я вернулся домой. Странное беспокойство не оставляло меня. Я чувствовал, что должен куда-то идти. Куда-то подниматься, откуда-то спускаться. Я должен что-то делать! Вернувшись в дом, я услышал, что кто-то плачет. Плач доносился из комнаты моей маленькой сестренки Енеко. Постучав в комнату и не услышав привычного «Войди!» я подождал несколько минут и осторожно приоткрыл дверь. Енеко, моя любимая сестра, лежала на кровати навзничь и плакала. Войдя в комнату, я растерялся! Я знал, что без приглашения входить строго запрещено, но сегодня меня это мало волновало. Все, что я знал, это то, что моя сестра плачет. А я, старший брат, должен ей помочь.
- Енеко, что случилось? Почему ты плачешь?
Сестра лишь глубже вдавила голову в подушку и зарыдала еще горше.
Прошло довольно много времени, прежде чем я смог выяснить, что же произошло. Наша Енеко, при всей своей внешней сдержанности и невозмутимости, очень ранимая девочка. И впечатлительная! Нашей семье вообще присуща сдержанность. Но Енеко переплюнула всех. Никогда не знаешь, что происходит в душе этой девчонки. И вот сейчас она горько рыдает из-за подружки, на которую полиция устроила травлю и которая исчезла две недели назад. Облава была отвратительна и так подействовала на Енеко, что сестренка никак не могла придти в себя. Так я в первый раз услышал имя Си. И грустную историю кореянки-полукровки, выброшенной волей судьбы на улицу. Про отца Си, который сиднем сидел целый день и ждал, когда девочка принесет какую-либо еду в дом. Про мать Си, которую много лет назад увели хунхузы. Успокоив Енеко и дождавшись пока она заснет, я на цыпочках вышел из ее комнаты. Пока я находился в ее комнате, совсем рассвело, и улица наполнилась привычным шумом. Из домашней молельни вышел дедушка и укоризненной посмотрел на меня. Последний раз я заходил в эту комнатку неделю назад, когда просил у бога помощи на экзамене. Сделав вид, что очень тороплюсь, я поспешил в столовую. После завтрака, когда дедушка решил немножко поговорить, я с удивлением узнал, что дедушка тоже знает подружку Енеко и даже видел ее вчера, когда она очередной раз спасалась от погони.
Машинально одевшись, я уже совсем собрался выйти на улицу, но меня окликнул дядя. Он стоял в дверях моей комнаты и смотрел на меня. Очки он так и не надел. Непривычно было видеть его без очков, но еще непривычнее было видеть выражение мягкости на его лице. Мягкости и недоумения. Я разделся и вернулся в комнату. Дядя смотрел на меня и молчал. Молчал и я. Наконец, дядя спросил:
-Что произошло вчера? Я еще на дне рождения заметил, что с тобой что-то не так, но решил расспросить тебя потом. А потом забыл. Так что случилось?
- Я…Вчера…Нет, дядя, я не могу об этом вспоминать! Прости, пожалуйста, но я не могу!
- Давай я буду задавать наводящие вопросы, а ты будешь просто говорить мне «да» или «нет». Ты вчера был в таком месте, где не был до этого никогда, да?
- Да.
- В этом месте ты увидел что-то, что тебя очень испугало, да?
- Да. Да, да! Дядя, я не хочу говорить об этом! Я боюсь!
- И все-таки тебе придется поговорить об этом. В последний раз!
- Дядя, я принес оттуда лист из книги, о котором ты сказал, что это подделка. Эта книга… Если ты заставишь меня говорить о ней, то я убегу из дома.
- Успокойся, Токагава. Я не буду тебя заставлять. Все, что я хотел узнать, я уже услышал от тебя. Племянник, я тебе еще не все сказал. Несколько лет назад на раскопках я сломал ногу. Костоправ неправильно сложил кости. И… Мало того, что я остался на всю жизнь хромым, теперь боли мучают меня непрерывно и особенно, когда на улице такая погода, как сегодня. Вчера перед сном я был готов к боли, даже лег пораньше спать, надеясь проспать боль. Обычно это не помогает. Но на этот раз… Рано утром, когда я тебя разбудил, мне было не до ноги. И не до предполагаемых болей. И вот сейчас… Сейчас я обнаружил, что моя хромота прошла и угроза боли, естественно, тоже. Ты понимаешь, что это значит?
- Нет.
- Это значит, что ночью произошло что-то, что вылечило мою головную боль, мою хромоту, мое плохое зрение. Что ты на это скажешь?
- Нет, дядя! Я ничего не знаю! Ничего, ничего, ничего!
- А я думаю, что ты знаешь, только боишься сам себе, признаться. Ну, отвечай, что ты принес вчера в дом?
- Этот… лист из книги… там была книга, и я… Дядя, я не могу!
- Хорошо. Давай не будем больше об этом. Ответь мне лишь на последний вопрос, этот лист с письменами, похожими на бохайские, где ты его нашел?
- Дядя, ты же говорил, что это подделка!
- Я был неправ. И все больше склоняюсь к этой мысли.
-К какой мысли?
- Что я был неправ. А алфавит, которым исписан весь лист, подлинно бохайский. Пока ты был у Енеко, я тут кое-что сравнил. И пока могу сказать только одно: я был неправ. Так, где ты нашел этот лист?
- В подземелье. Под Миллионкой. Я ходил туда с друзьями. С русскими, Павлом и Сергеем.
- С русскими друзьями, это хорошо! А вот то, что ты пошел туда, не предупредив никого, это плохо. Если бы с вами что-то случилось, мы бы даже не знали, где тебя искать.
- Ну, так уж получилось…
- Как получилось, так получилось, но пообещай мне, что в следующий раз возьмешь меня с собой.
- Следующего раза не будет. Я никогда не вернусь больше туда.
- А если я тебя попрошу об этом?
- Нет! Дядя, не заставляй меня!
- Хорошо, хорошо! Успокойся. Давай позже вернемся к этой теме. А сейчас пойдем поприветствуем твою мать. Я слышу ее голос.
- Кенрю, - обратилась моя мама к дяде, как только мы появились в дверях, - что с тобой произошло? Ты помолодел на десять лет!
- Это потому что он без очков, - сказал дедушка.
- А я думаю, дело не в этом, - засмеялась мама, - наверное, нашему Кенрю, понравилась какая-то из девушек, приглашенных на день рождения. Это так, Кенрю? Пора, пора, давно пора! Послушай, Токагава, - мама перевела взгляд своих чудесных глаз на меня, - ты не почувствовал ночью толчки? Было что-то похожее на землетрясение! Я вскочила и хотела всех разбудить, но толчки прекратились! Ну, Токагава, что молчишь? Ты почувствовал что-то или нет?
Я перевел взгляд на дядю. Тот внимательно посмотрел на меня, а потом покачал головой.
- Нет, мама, я ничего не почувствовал, - ответил я.
- Сегодня воистину день чудес, - засмеялась мама, - ты, Токагава, говоришь сегодня нормальным голосом! Где-то на прогулке ты потерял свой голос. Когда ты вчера пришел и говорил еле слышно, я подумала, что это надолго, недели на две! А сегодня все в порядке! Ты заметил отец? - обратилась она к дедушке.
- Да, Кан-Ин, я заметил! - ответил дедушка. - А скажи, Кан-Ин, как ты себя сегодня чувствуешь? Я слышал, ты опять кашляла всю ночь! Этот город буквально убивает тебя!
- Нет, нет, отец! Тебе показалось! Я сегодня кашляла гораздо меньше! А как только началось землетрясение, кашель прекратился совсем!
В это время вошла Енеко. Она была хмурой и молчаливой. Дедушка и мама попытались ее разговорить, а когда у них ничего не вышло, взялись за ее воспитание. Я попытался выскользнуть из дома, но был остановлен восклицанием дяди.
- Подожди, Токагава, я пойду с тобой!
- Дядя, - испуганно простонал Токагава, - я не пойду туда! Я не хочу идти туда! Я просто хотел подышать чуть-чуть свежим воздухом.
- Хорошо, Токагава, иди, гуляй! Просто я подумал, что никогда не гулял вместе с тобой! А ведь ты родился в этом городе и можешь показать мне самые красивые места! Судя по рассказам Кан-Ин, здесь огромное количество красивых мест. Ну, возьмешь меня с собой? У меня сегодня как раз выходной день.
- Конечно, дядя. Куда пойдем?
- Может, ты отведешь меня в тот район, где был вчера? На эту… тысяченку!
- Миллионку?
- Да, на Миллионку.
- Дядя, это опасный район. Тебя могут среди бела дня убить только за то, что ты кому-то не понравился. За просто так! Тем более, после позапрошлогодних событий.
- Племянник, тогда мне непонятно одно! Куда смотрят твои родители? И почему отпускают тебя в такое опасное место!