Уже сгустился вечер, когда усталый и раздражённый пахан вернулся к вертолётам. Молодые люди прохаживались невдалеке. Наталья объявила, что они с Денисом пойдут в Шабаново пешком и переночуют там.
— Как хотите, — ответил Сильвестр. — Только имейте в виду, сюда скоро подвалят менты и начнут копаться во всех этих делах. Советую вам держать язык за зубами. У той братвы, которая шарила здесь до меня, наверняка есть в ментуре осведомители, так что если скажете лишнее — вас достанут. Говорите, что ничего не знаете, в первый раз видите, внешность не запомнили, а если припрут, валите всё на мёртвых — на Чака и этого доктора вашего. Они-то уж точно будут молчать.
Он полез в кабину.
— А скажите, — робея, обратилась к нему Наталья, — что с собаками будет, которых в лесу привязали?
— Собаки ментовские, их пристрелили, — спокойно ответил пахан, не оборачиваясь.
Поражённая Наталья промолчала, а Денис, которого, как всегда, больше интересовала практическая сторона вопроса, полюбопытствовал:
— А как вы узнали, что они ментовские?
— По ошейникам.
Через минуту оба вертолёта, гремя моторами, поднялись в воздух и скрылись за лесом.
Молодые люди зашагали окраиной поля. Наталья шла молча, всё ещё не в состоянии прийти в себя после ответа Сильвестра, сказанного ледянвым тоном. Её поразил даже не столько сам ответ, сколько тон, каким он был сказан. Благородный бандит улетучился, остался просто бандит.
Широкое заросшее зеленовато-бурой травой поле волновалось под порывами холодного ветра. Вместе с каплями моросящего дождя летели снежные хлопья.
— Значит, Чак зарыл чемодан на пасеке у Пахома, — заговорил, наконец, Денис. — Место тут, конечно, глухое, безлюдное, но к здешним пчёлам приходит этот парень.
— Чак не мог знать об этом, — отозвалась девушка.
— Это его и подвело, — сказал Кораблёв. — А ещё его подвело, что чемодан он закопал небрежно. Хотя, тогда была ночь, а ночью всё видится по-другому, не так, как днём. Чак посмотрел — вроде, закопано нормально, чемодана не видно, и ушёл. А Никита явился днём, и сразу просёк: тут что-то не то. Под одним ульем земля распаханная!
— Чемодан они вместе со старым Масловым зарыли? — спросила Наталья.
— Трудно сказать. Наверно, яму копал Маслов, а когда выкопал, Чак его и пристрелил, и голову отрезал. Потом положил чемодан в яму, туда же сбросил безголовый труп, и сверху землёй присыпал…
Дождь окончательно перешёл в снег. Крупные белые хлопья летели с неба сплошной завесой и почти сразу таяли, падая на землю.
— Я всё-таки не понимаю, — говорила Наталья, поёживаясь от холода, — зачем Чаку понадобились все эти отрезанные головы, карты, склепы, записки… Он мог просто написать обо всём брату в письме. Мать два раза относила его письма на почту.
— Чак надеялся, что всё сойдёт благополучно, — ответил Денис. — Он думал отсидеться в укромном месте, подлечиться, выждать, когда всё уляжется, а потом прийти сюда и спокойно взять деньги. Записка в склепе — это подстраховка, запасной вариант на случай, если на его след выйдут бандиты. Тогда деньги должны достаться брату. Ради этого и написана записка, и карта нарисована.
— Кстати, склеп! — воскликнула Наталья. — Чак ведь здесь впервые, откуда он мог про него узнать?
— Ну, это совсем просто. Вспомни свою карту. Чак с Масловым шли к пасеке Пахома как раз мимо кладбища…
В метели показались тусклые огни шабановских окон. Молодые люди ускорили шаг.
— Мать с ума сойдёт, когда узнает, какой ужас здесь творился без неё, — говорила Наталья.
Денис думал о другом.
— Сколько народу искало этот чемодан, а нашёл какой-то полоумный. Правду говорят, дуракам везёт…
— А что они с дачей сделали… — ужасалась девушка. — Там ведь всё перевёрнуто вверх дном…
— Я должен был сразу сообразить, что те патроны свистнул доктор, — отзывался Кораблёв. — Пойми я это раньше, мы избежали бы крупных неприятностей. Во всяком случае, номер с загорским спецназом у них бы не прошёл…
У избы они остановились. Денис подкрался к окну и с минуту вглядывался в него. Потом махнул Наталье рукой, давая знак, что бандитов нет и можно входить.
— Я так и знала, что придёте, — говорила Марья Васильевна, пропуская их в натопленную избу. — Охальники ещё днём уехали, все как один. Сейчас никого нет.
За окнами избы шёл снег. Он шёл всю ночь и перестал лишь к утру, а зато утро выдалось ясное, солнечное, с лёгким морозцем. Молодые люди не стали дожидаться машины, простились с хозяйкой и зашагали в Троицкое.