Выбрать главу

Именно в этот момент превосходной мадам Мото пришла счастливая мысль позвонить мне по телефону. Я велел ей соединиться с дирекцией, повесил трубку и той же рукой снял ее, чтобы заказать первый завтрак.

Мне недостает хладнокровия, невозмутимости, я никогда не чувствую себя в своей тарелке…

Ни телефонного звонка, ни слова привета от объяпонившихся французов или офранцузившихся японцев, обещавших уделить мне немного времени. Я как ныряльщик в подводном морском гроте, который ощупью, во тьме ищет отверстие, через которое он туда проник.

Клод Руссо мне понравился, хотя он напоминает первого ученика: большие сползающие с носа очки, завитки на лбу, веснушки, которых могло быть и поменьше! Но это только внешний облик. Парень, очевидно, разделался с последними осложнениями болезни, именуемой инфантильностью, о чем свидетельствует вторичное появление чувств: он живет в Японии полтора года и чувствует себя тут как рыба в воде. Сколько вопросов мог бы я ему задать!

Какой он умница! Между кинофильмом, бистро и такси он улучил момент, чтобы осветить проблему образования в Японии, заставляющую задуматься:

— В начальных классах ребенок вызубривает по двести иероглифов в год. Но этого недостаточно. В средней школе мальчик продолжает учиться разбирать иероглифы просто-напросто, чтобы уметь читать. Типографии имеют в своем распоряжении две тысячи двести пятьдесят иероглифов. Только газеты, делающие ставку на широкого читателя, пользуются меньшим числом иероглифов…

Историю в Японии больше не преподают: феодальные учебники раскритикованы, демократический вариант еще не написан…

13 часов 15 минут

На этот раз в гостиной (я преодолел тридцать метров, отделяющих ее от бара, чтобы не засидеться на одном месте…)

Телевизор не включен — жаль, быть может, он открыл бы мне новые стороны жизни Японии!

Входят и выходят японцы в блестящих дождевиках. Погода убийственная. Ветер превращает город в квашню из грязи, добавляя немного воды там и тут, чтобы она не прилипала. Был бы у меня дождевик, я убежал бы куда глаза глядят.

Бой-сан распахивает обе створки двери перед мальчонкой, въезжающим на трехколесном велосипеде. Готов биться об заклад, что его родители — русские. Так оно и есть. Бой-сан закрывает дверь и идет настроить телевизор на цветную программу. Сегодня очередь фиолетовой. Два японца беседуют с японкой: вздохи, приглушенные смешки, кудахтанье не прекращаются ни на секунду, как град, который барабанит по цинковым трубам и шиферным кровлям (чтобы придумывать подобные сравнения, делать столь смелые заметки, поистине надо не знать, чем занять свое вечное перо).

Теперь на маленьком экране одна реклама — тоже фиолетовая (такой уж день сегодня) — вытесняет другую: стиральные препараты, кофе, зубная паста, шоколад, содовая…

Японцы усаживаются в кресла.

По телевизору передают встречу по боксу. Аккомпанемент — марш из кинофильма «Мост на реке Квай». Никогда еще не видел такого мордобоя на ринге…

Где-то радиоприемник мычит «Розалинду». Японцы с любопытством рассматривают мою бороду. Они придают обилию растительности на теле какое-то значение. Темпи рассказывал, что авангардистская интеллигенция носит «нагрудные парики».

14 часов 45 минут

По телевизору показывают японский фильм в жанре солдатской комедии…

19 часов 40 минут

В кино, в ожидании демонстрации нового французского фильма

У меня уже появились привычки: я пошел прогуляться по Асакусе, потом есть сосиски и пить пиво в пивном баре «Нью-Токио». Официант узнал меня (с моей бородой это нетрудно) и поздоровался: эта фамильярность удивляет других клиентов.

У входа в кино была очередь, давка, толчея… Я пошел за мужественной группой токийских французов, которые проходили зайцем, выпрямившись во весь рост. Пропусками им служили их европейские физиономии.

В зрительном зале преобладала молодежь с довольно красивыми лицами, принимавшими диковатое выражение, когда на них никто не смотрел.

Среда, 9 апреля, 10 часов

У себя в номере

Я сплю все больше и больше. Это хорошо. Сегодня меня разбудил телефон. Я никак не могу запомнить японские имена, поэтому не знаю, кто же из моих мимолетных знакомых поднял меня с постели… Надо быть внимательнее: вчера вечером я разговаривал с журналистом — бывшим монпарнасцем — несколько высокомерно, думая, что это профессор сравнительной литературы, который сопровождал меня на коктейль французских фильмов.