— Спасибо, Чанг, ты мне брат!
«У викингов»
Я сообщил в «Верлен», что нахожусь во дворце больших звезд, в отеле «Принц Токонава», маленьком Версале на холме, со всеми атрибутами: деревьями, газонами, гравием…
Пока мы ехали в такси, мэтр Абе очень беспокоился: а вдруг я не люблю скандинавскую кухню!
— Я повезу вас в ресторан «У викингов». Идея этого ресторана моя, я поделился ею с приятелем, и тот помог все устроить более или менее пристойно…
У входа мэтр окружил меня двойным барьером почетного караула, чтобы присутствовать при моем столкновении со стеклянными дверьми, открывающимися благодаря магическому глазу, как в Орли. Я не оплошал, чем вызвал приятное удивление и восхищение.
В холле мэтр Абе напустил на себя важность, стал ходить из кабинета в кабинет, хватать за руки служащих…
Одет он как подобает случаю, но расстегнутый пиджак позволяет видеть пояс из черепаховой кожи с массивной пряжкой. С хозяйским видом он ведет нас в бар, усаживает и важно заказывает «Перно» на всех.
Вино крепкое, градусов так на семьдесят, и совсем не походит на «Перно». Я говорю ему об этом. Абе требует бутылку.
Бутылка и наклейка — точная копия французских. Только присмотревшись, можно различить надпись: «Изготовлено в Тарагоне».
Разговор идет о вине. С видом знатока мэтр говорит, что при перевозке вина теряют вкус.
— Не только вина, — продолжает мэтр. — Спирт тоже. Я обожаю коньяк. На аэродроме Орли я купил бутылку и тут же ее открыл. Прилетев в Токио, я хотел было прополоскать горло остатком — у него оказался совершенно иной вкус!
Мадам Мото усердно поддакивает.
Абе приводит высокого парня в форменном пиджаке с металлическими пуговицами.
— Мой приятель, уполномоченный.
Мы прогуливаемся по парку отеля, где красивые тории[35] выделяются на фоне проволочной сетки. Мэтр фамильярно берет меня под руку и доверительно сообщает:
— Все японские промышленники — глупцы. Они не понимают французов и поэтому не могут вести с ними дела. Я стараюсь им это вдолбить, но они никак не возьмут в толк, что в бизнесе надо учитывать французский характер. Я-то его знаю, но им что говори, что нет, все они глупцы…
Возвращаясь в отель, мы встречаем высокого молодого человека в синем пиджаке:
— Мой приятель, помощник уполномоченного, — говорит мэтр Абе.
Посередине ресторана на огромном столе возвышается трехметровый пиратский корабль, вокруг расставлены разнообразнейшие закуски, стоят две спиртовки. На них разогреваются рыбешка в золотистой корочке и кукурузные фрикадельки, именуемые в меню алжирскими.
Мы обслуживаем себя сами, расхаживая вокруг пиратского корабля с тарелками в руках. Я напираю на спаржу. Абе ликует. В течение вечера он несколько раз принимается мне объяснять, что при такой системе самообслуживания чем больше ешь, тем дешевле обходится.
Здесь заказывают только напитки. После всего нелестного, что было сказано о привозных винах, мы, естественно, заказываем одно пиво.
Абе снова начинает твердить, что он досконально знает французский характер, что он очень любит шутки, и тут же деланно смеется.
Оркестр, из тех, что выступают в ночных клубах, играет подряд «Розамунду», «Песенку Мэки», «Осенние листья»…
— Это я велел им играть потише, — уточняет Абе. — Смотрите, это тоже моя идея! (Он берет несколько бланков из футлярчика, лежащего на каждом столике.) Вам остается лишь вписать, какую мелодию вы хотите услышать, подписаться и передать дирижеру. Вот, укажите название…
— А если оркестр не знает этой вещи?
— Надо указать три.
Абе слишком настаивает, чтобы я достал ручку. Я встаю и подкладываю себе спаржи.
Когда я возвращаюсь, он кладет мне руку на плечо:
— Пожалуйста! У меня совершенно французский характер! Я человек прямой! Люблю давать ханжам по морде… Если вам хочется кого-нибудь проучить, скажите мне его имя… Кого угодно! В особенности японца, все они неискренни. Будьте осторожны.
Между столами проходит официант и раздает всем обедающим красные жетоны с белым номером — еще одна идея бывшего тренера по каратэ, какая — он не говорит: пусть это будет мне сюрпризом.
— Даже французы считают, что у меня французский характер… Например, когда я приехал в Алжир учить парашютистов, врач полковник Сулаж представил меня будущим ученикам. В своей речи он говорил о восточной мудрости, бесстрастности, рефлексии… Я еще не очень хорошо понимал по-французски и думал, что речь идет обо мне, но слышал, как мои ученики прыскали со смеху. Потом мне объяснили: полковник говорил о генерале Салане, долгое время жившем на Дальнем Востоке, где он якобы набрался восточной мудрости. По словам полковника выходило, что я, истый азиат, полная противоположность генералу Салану…