– О чём задумался, Женя?
Перевалов моргнул от неожиданности и посмотрел на бортинженера Полищука.
– Да ничего особенного, просто сон.
– Что же тебе такого приснилось?
Перевалов немного помолчал и ответил:
– Земля, дом, наверное. Я плохо запомнил.
Борис Аркадьевич негромко рассмеялся и похлопал Евгения по плечу:
– Не унывай, Женечка. Все мы видим сны о Земле. Она посылает их нам, чтобы мы не забыли путь к дому.
Евгений заглянул в большие зелёные глаза Бориса Аркадьевича, искрящиеся теплом и заботой, и смутные тревоги, терзающие его, отступили. Полищук заметив перемены во взгляде Перевалова, сказал:
– Вот и ладушки. Налегай на пищу, храбрец, впереди у нас тяжёлые будни и великие свершения.
Он наставительно поднял палец вверх, по-доброму улыбнулся и принялся собирать посуду, после чего вышел из-за стола. Покончив с остатками обеда Евгений также убрал за собой, скинув грязную посуду в разинутое чрево кибер-повара.
Внезапно ожила акустическая сеть корабля. По интеркому капитан Александр Григорьевич объявил, что в четырнадцать тридцать два по бортовому времени зафиксировано прибытие экспедиции корабля ФР-12 «Антей» в систему Центавра-Проксимо.
Перевалов сидел в исследовательском отсеке корабля и возился с зондами, которые ему предстояло запустить в атмосферу третьей планеты для сбора первичных данных. Он проводил последнюю профилактическую проверку зондов, подготавливал к запуску и загружал их в пускатель.
Рядом его друг Юрий Лемешев вёл наблюдение за планетой, прильнув к окулярам визора. Он наблюдал за поверхностью, делал снимки и заносил данные первичного сканирования в реестр.
– Всё-таки я никогда не устану восхищаться этими, пока ещё чуждыми человечеству, планетами. Есть какое-то очарование в этой первобытной неизведанности. Что скажешь, Женька?
Евгений, не отрываясь от работы, ответил:
– Скажу, что ты поэт.
Лемешев рассмеялся:
– Не будь ханжой. – он нажал на несколько клавиш на панели визора – Подойди. Взгляни на это.
– Сейчас. – Перевалов закончил укладку последнего зонда, встал, рукой вытер лоб от пота и подошёл к Лемешеву. Тот сместился в сторону, чтобы его товарищ мог понаблюдать за поверхностью планеты своими глазами.
Под ними раскинулся льдисто голубой шар. В слабом свете местной звезды он переливался перламутровым цветом, а атмосферные потоки заигрывали с изумрудными и светло голубыми облаками. Снова ощущение чего-то знакомого и неотвратимого накатило на Перевалова, но это легко было списать на действительно большое впечатление от такой маленькой планеты.
Отпрянув от окуляров визора, Евгений тупо уставился на физиономию Лемешева, который с каждой секундой ухмылялся всё шире и шире. Юрка уже было хотел что-то сказать, но внезапный вой сирены разрушил все его планы. Сухой синтезированный голос приказывал всем срочно прибыть в кают-кампанию. Коротко переглянувшись, оба приятеля рванули по направлению к мостику. Уже на бегу Перевалов ощущал странные вибрации под подошвами своих ботинок. Ему было тяжело понять в чём заключается эта странность, но явственно её ощущал. К тому же лёгкий крен на правую сторону давал понять, что силовая установка явно с чем-то не справляется.
Когда они уже подбегали к пункту назначения к вибрации ещё добавился и странный скрежет за переборками. Лампы освещения начали неровно мерцать, что говорило о том, что силовая установка вышла на критический уровень.
Из рубки доносились обрывки разговора капитана и штурмана.
– …всплеск излучения из бури в верхних слоях.
– Насколько оцениваешь ситуацию?
– При нынешнем состоянии дел жёсткая посадка неизбежна. Планетолёт пройдёт прямо через бурю, последствия трудно представить. Я бы рекомендовал экипажу катапультироваться в капсулах пока есть возможность. Я останусь и попробую провести корабль с наименьшим ущербом.
– Не доверяешь компьютеру?
– Не в этот раз.
Богданов секунду помолчал:
– Вот что, Пётр. Я остаюсь с тобой, от одного тебя будет не сильно больше пользы. При критическом уровне угрозы сразу же в капсулы. Экипаж эвакуируем сейчас.
В этот момент на мостик быстрым шагом вошёл инженер Полищук и тогда капитан обратил внимание на остальных.