Кажется, впервые за долгое время я говорил о том, что очень хорошо знал: о том, как передовые страны стали приносить цивилизацию в отсталые и как в этих отсталых странах прежде всего строились дороги. Эти дороги разом приобщили отсталые страны к цивилизации. По этим дорогам ввозилось то, что было не нужно цивилизованным государствам, и вывозилось то, что им было нужно. Именно так развивался в мое время прогресс, и на эти исторические воспоминания и натолкнул меня вид новой дороги и толпа туземцев, перед которой я говорил.
Уже давно Фидерлен потихоньку тянул меня за пиджак, но я был слишком увлечен и не мог остановиться.
Трудно описать, что происходило. Толпа кричала, оглушительно свистела, потрясала кулаками, лес кулаков поднялся над головами людей, и, что самое страшное, эти люди стремились к нам, к грузовику, на котором мы стояли. Их не пускали. Полицейские и любители-хористы оттесняли их, но они напирали и напирали.
Отто Галлен собирался произнести речь. Он стоял у микрофона и держал внизу дымящуюся трубку. Струившийся снизу дым делал его полное, как будто распухшее, бесстрастное лицо похожим на вдыхающего курения идола.
Толпа напирала. Кто-то рядом со мной сказал:
- Не вызвать ли войска?
- Не успеем, - сказал я, испытывая безумный страх.
Отто Галлен все-таки попытался произнести свою речь. Он что-то крикнул в микрофон, но его слова потонули в пронзительном свисте. С той стороны, где был «Веселый Августин», метнулся кегельный шар, он пронесся в сантиметре от головы Галлена.
Тот страшно побледнел и вдруг ткнулся в микрофон. Фидерлен упал на меня, все закачалось, грузовик, как бы для разбега, дал задний ход и рванулся вперед.
Не могу сказать, о чем именно я думал в этот миг: кажется, ни о чем не думал. В смертельном ужасе вскочил на борт машины и, зажмурившись, прыгнул.
Град ругательств встретил меня внизу. Кто-то с силой нахлобучил мне на глаза шляпу, теперь я уже ничего не видел. Меня перебрасывали из стороны в сторону, как куль муки, и отовсюду награждали тумаками. Не знаю, сколько это продолжалось, неожиданно кто-то с силой взял меня под руки, и я понял, что нахожусь среди своих.
Кто-то поправил на мне шляпу, и я увидел рядом с собой откуда-то взявшегося Гарри Гента.
- Какого черта вы прыгнули? - ругался Гарри. - Благодарите бога, что ваша голова по-прежнему на ваших плечах.
Я едва поспевал за Гарри. Ноги не слушались, душила одышка, я не мог произнести ни слова.
Гент втолкнул меня в машину Стэка. Я свалился на мягкие подушки рядом с генералом. Гент сел к шоферу, и машина помчалась.
Вечерние газеты меня огорчили. Не все, конечно, а те, что были заражены опасным духом. В этих газетах было подробно описано неудавшееся торжество открытия дороги и были помещены фотографии. Фотографы запечатлели три момента: я стою на борту грузовика и, втянув голову в плечи, готовлюсь к прыжку. Я - в воздухе. Я - в нахлобученной шляпе и рядом - волокущий меня Гарри Гент.
Было одно благоприятное обстоятельство - ни на одной фотографии нельзя было разглядеть моего лица.
Утренние газеты напечатали мое негодующее письмо. Я писал, что я - это не я.
Не я становился на борт грузовика, не я прыгал, не меня волочил Гент - все это клевета, я решительно утверждал и настаивал, что я - это не я.
Не в первый раз, размышлял я, читая эти строки, приходится мне утверждать, что я - это не я. И это после того, как мне с таким трудом удалось заставить поверить, что я - это я!
Но главное ведь не то, чтоб быть всегда самим собой, главное - всегда выигрывать.
Глава 25
ГУГО КНУТ ВХОДИТ В НОВУЮ РОЛЬ
Когда заключается сделка, кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. На этом построен мир.
Наш союз с Галленом, казалось, приносит выигрыш, и не малый, обеим сторонам. И это меня тревожило: я знал, придет время, и кто-то из нас непременно проиграет.
Концерн «Атомный рай», где я теперь был вторым после Уоджера лицом, передал Галлену все патенты, какие нужны были для того, чтоб на его заводах производилось атомное оружие. Галлен с нашей помощью сделал и страшную сокрушительную бомбу. И как только она была готова, он вместе с Фаренвагом отвез ее подальше и - взорвал!..
Фаренваг ликовал! Взрыв бомбы показал всему миру, что Ристландия - великая страна, Галлен - великий человек, а Фаренваг - непревзойденный стратег.
Правда, едва газеты успели оповестить мир об этом сенсационном событии, Уоджер взорвал свою бомбу, еще более страшную. Теперь уже Виспутия считалась самым великим государством, а Уоджер - величайшим человеком.