Обе женщины были в восторге от Мило, ибо никто и никогда раньше не помогал им по дому. Но обе старались не злоупотреблять его услужливостью, и, когда покупки были сделаны, а посуда поставлена в шкаф, они непременно заявляли ему:
— Ну, а теперь, Мило, пойди погуляй, немного поброди по порту и по городу.
Дважды упрашивать его не приходилось. Он нахлобучивал на голову берет и со спокойной совестью, задрав нос и сунув руки в карманы, отправлялся на улицы, гордясь пьянящей его независимостью.
Он мог целыми часами слоняться по полюбившимся ему набережным Старого порта. Здесь все было интересно: и крошечные лавчонки, и маленькие бары, откуда доносилась музыка, и торговцы раковинами, устроившиеся прямо под открытым небом… Он любовался целыми выводками кокетливых моторок, которые толпились у Бельгийской набережной, поджидая любителей морских прогулок или туристов, жаждавших посетить замок Иф. Замок Иф! Он стоял на пустынном скалистом островке, и его хорошо было видно с дамбы. Сандро Фиорини, часовщик-итальянец, уже обещал Мило свезти его туда.
Иногда Мило добирался до переходного моста, висевшего над водой, словно огромная площадка, на стальных тросах, по которой двигались машины и пешеходы. Он не мог себе отказать в удовольствии проехаться за несколько су туда и обратно.
Через два дня после приезда Мило, побывавший в портах Ла-Манш и Атлантического океана, где морской прилив играет такую громадную роль, очень удивился, увидав, как ничтожен он в Марсельском порту.
— Можно подумать, — сказал он Одиберу, — что море здесь застыло на месте.
— Так бывает круглый год, — засмеялся конопатчик. — Разве ты не знаешь, горе-моряк, что Средиземное море — почти закрытое море и поэтому прилив здесь почти не заметен?
— А ведь и верно, — смутился Мило, — я учил это в школе, но совсем позабыл.
ГЛАВА XXIV
Проведя целый день на набережных и молах торгового порта, вдосталь насмотревшись на множество судов и полюбовавшись, как причаливает большой пароход, возвратившийся из Египта, Мило вернулся на улицу Эвеше. Он, конечно, немного устал, но зато сколько любопытных вещей он повидал!
Вот он живет в Марселе всего лишь шесть дней, а кажется, будто приехал уже месяц назад: так много новых впечатлений, новых привычек появилось у него. И даже воспоминания о поездке в Марсель и о жизни в Бордо давно отошли на второй план.
Мило вошел в дом. Ему были приятны полумрак и прохлада лестницы, которая в первый день приезда показалась ему столь мрачной. Он, как обычно, без стука открыл дверь к мадам Сольес.
Старуха, сидевшая в кресле, воскликнула:
— А, это ты, Мило! Я тебя жду. Я только что получила письмо от твоей тетушки. Она написала несколько слов и тебе. Возьми-ка оба письма! Они лежат на столе в конверте.
Мило сначала развернул письмо, адресованное мадам Сольес, и прочитал следующее:
Дорогая мадам Сольес!
Письма моего племянника и Ваше доставили мне одновременно. Можете себе представить, как я огорчилась! Ведь если бы я осталась в Марселе, то Мило был бы со мной — вы же знаете, как мне всегда этого хотелось!
Сначала, прочитав письмо племянника, я пришла в ужас. Подумать только — очутиться перед закрытой дверью! Ваше письмо принесло мне истинное облегчение. У меня не хватает слов, чтобы поблагодарить вас, моих дорогих друзей, за то, что вы приютили Мило и решили оставить его у себя, ежели у меня не найдется иного выхода.
Из-за отсутствия необходимых средств я, к сожалению, никак не могу взять его в Касабланку. Хлопоты по здешнему устройству поглотили у меня те немногие деньги, какими я располагала. Маленький цветочный магазинчик, который мы держим вместе с моей подругой, мадам Тирар, вполне нас устраивает, но пока обеспечивает только нас двоих. Я все никак не могла успокоиться из-за Мило, пока мадам Тирар не подала мне одну спасительную мысль. Один из ее родственников, мосье Кассиньоль, — фермер в Шато-Ренаре. Он выращивает там ранние овощи — вы, конечно, знаете, что это особенность этого края. Мосье Кассиньоль всегда нуждается в рабочих руках. Сегодня мадам Тирар напишет ему и попросит взять к себе Мило, который, кажется, мальчик смышленый и бесспорно пригодится Кассиньолю. В обмен он предоставит Мило кров, питание и даже положит небольшую плату за труд. Моя подруга уверяет меня, что мосье Кассиньоль и его жена — очень милые люди. У них есть сын в возрасте Мило. Почти наверняка по настоятельной просьбе мадам Тирар они возьмут моего племянника к себе до возвращения отца.