Я была бы просто счастлива, если бы мальчик находился на свежем воздухе, в прекрасной сельской местности и занимался полевыми работами.
Возможно, мосье Кассиньоль сам скоро напишет прямо Мило, чтоб тот ехал к ним авиньонским автобусом, проходящим через Шато-Ренар; но, быть может, он напишет сначала чадам Тирар. В любом случае я вынуждена, дорогая подруга, опять прибегнуть к вашей любезности, а также и Одиберов: пусть Мило столуется у Вас до тех пор, пока не решится вопрос о его отъезде из Марселя.
Полагаю, что дело это лишь нескольких дней. Само собой разумеется, я возмещу Вам убытки, если не за причиненное беспокойство, то хотя бы за понесенные расходы. Я посылаю Вам пока сто франков, которые вы поделите с мадам Одибер. Я знаю, что у Мило нет денег на карманные расходы, но единственное, что сейчас я могу сделать, — выслать эту сумму на питание.
Передайте мадам Одибер, что я напишу ей, сообщите о моем письме и поцелуйте ее за меня, а также и детей. От всего сердца благодарю всех и, в частности, Вас и мосье Сольеса.
Ваша подруга Ирма Лепре.
ГЛАВА XXV
В маленьком сердечном письме тетка писала Мило, как ей хотелось бы пожить вместе с ним в Касабланке, в этом большом, новом и нарядном городе, где много таких же красивых магазинов и кафе, что и на улице Канебьер.
Она уверяла его, что в Шато-Ренаре ему будет совсем не плохо и что там у него найдется товарищ такого же возраста.
А поскольку Мило все равно нужно подыскивать себе какую-нибудь работу, то она будет намного спокойнее, зная, что он находится на ферме Кассиньолей, а не шатается в толпе босяков в порту. Она надеялась, что в Марселе ему понравилось у Сольесов и Одиберов, и советовала прислушиваться к их мнению, помогать им по силе возможности в домашних делах и быть осторожным, когда он ходит по Марселю один.
— Вот видишь, эта неизвестная мадам Тирар нашла для тебя вполне подходящее место! — сказала мадам Сольес, когда Мило прочитал оба письма. — Теперь ты, очевидно, уедешь в деревню. Это тебя устраивает? Ты доволен?
— Да… — неуверенно протянул Мило, — да, если эти люди такие же добрые, как и вы!
— Мы будем жалеть о тебе, малыш. Если бы речь шла только о каких-то двух неделях, я бы оставила тебя у себя. Кстати, мне не хочется, чтоб мадам Лепре посылала деньги… Мы, конечно, люди небогатые, да и зрение у мужа стало не ахти какое, чтоб выполнять всю полученную работу одному, по, в конце концов, мы живем вполне сносно, а когда в семье два человека, то найдется местечко и для третьего. И пока ты будешь ходить по моим поручениям, я могу заниматься шитьем… Мне неловко, что твоя тетя послала эти сто франков. Однако я не отказываюсь от них; главное сейчас — убедить мадам Одибер взять свою долю. Она женщина работящая, хозяйство свое ведет аккуратно, но с двумя детьми ей приходится туговато… Я-то уж знаю…
Мадам Сольес тараторила не переставая и, как обычно, перескакивала с одного на другое.
— Шато-Ренар, — продолжала она, — край богатый. Земли там плодородные и орошаются маленькими каналами, которые идут прямо от Дюранса. Все овощи, которые ты видишь здесь на рынке, доставляют именно из этих мест, а еще из соседнего Барбантана. Фермеры в Шато-Ренаре посылают овощи и в Париж, и даже в Англию. Выращивают они цветную капусту, разные салаты, зеленый горошек и крысовник.
— Крысовник? Что это такое? — удивился Мило.
— Это новый сорт картошки, — объяснила старуха. — Она круглая, большая, с одного конца остроконечная и по форме немного похожа на крысу.
— Мне кажется, что в Шато-Ренаре мне понравится, — помолчав, сказал Мило. — Если я немножко заработаю там денег, то прикачу к вам в гости на автобусе.
Он уже представлял себе, как запрягает лошадь и везет на рынок в Шато-Ренаре полную повозку салата и цветной капусты. Он уже видел, как вскапывает черную тучную землю и среди грядок лука-порея вырывает сорняки, как делал раньше по воскресеньям в Руане, когда отправлялся на огород семейства Бланше… И его вдруг охватило неудержимое желание трудиться или, по крайней мере, устроиться так, чтоб не быть никому в тягость.