— Через год, говоришь? Ты за мной пошлешь?
— Клянусь.
— Значит, оно к лучшему, — она убрала гуталин. — Поезжай в Америку, найди мне жилье, и я к тебе перееду.
На следующее утро Пэтси проехал на велосипеде десять миль до соседней деревни. Щеголь из Ливерпуля, агент пароходной компании, избавил Патрика Денниса Мура от лишних хлопот. Переезд был забронирован, и все было бесплатно — до поры до времени.
Разумеется, со временем Пэтси должен был выплатить полную стоимость билета, но и тут не было ничего сложного. В Америке его ждала работа. Некий Майкл Мориарити, — по мнению щеголя, он был лорд-мэром Бруклина или кем-то вроде того, — будет платить Пэтси целых пять долларов в неделю и предоставит комнату и пансион. И все это за что? Да за просто так. За уход за парой дорогих ему упряжных лошадей.
Пэтси решительно пообещал выплатить деньги за переезд. Щеголь заверил, что по-иному и не выйдет. Раз в неделю будет приходить человек из отделения пароходной компании в Бруклине и забирать два доллара из его жалованья, пока билет не будет оплачен. Пэтси согласился со щеголем в том, что остальные три доллара — это целое состояние, хоть в Америке, хоть в другом месте.
Пэтси поставил на бумаге подпись.
— В путешествии тебе понадобятся наличные деньги, — заметил щеголь.
— Черт побери, неужто компания и наличные на проезд выдает?
— Это вряд ли. Но у тебя есть велосипед. Когда уедешь, он больше тебе не понадобится. Готов избавить тебя от такой обузы за два фунта. Во вторник, когда отходит дилижанс на порт Ков, приезжай на нем, и я его заберу, а ты получишь банкноты.
Рыжий Верзила был недоволен. Мать с сестрой всегда находили, в чем его упрекнуть. Мэгги Роуз не выказывала ни намека на благодарность. Она заявила брату, что ненавидит его, потому что он избил ее возлюбленного и осрамил его и ее вместе с ним на всю деревню.
— Теперь он меня бросит, — рыдала Мэгги Роуз.
— Только через мой труп, — клялся Рыжий Верзила.
— Зачем ты встрял промеж нас? — всхлипывала она. — Я была согласна ждать, пока его мать помрет. Зачем ты ославил его на все графство?
— Любой, — горько заметил Верзила, — кто женится на такой язве, как ты, — будь его мать жива или мертва, — ославлен, и хуже ему уже не будет.
Тимми тут же пожалел о сказанном.
— Прости, Мэгги Роуз, мои слова, я погорячился.
У Тимми начало ломить в левом виске, — верный признак того, что он слишком много думает. «Прости меня, Господи, если я зря так поступил с тем парнем, который меня знать не знает, и задал ему взбучку, и дал его имя священнику, чтобы тот огласил его вместе с именем моей сестры».
Рыжему Верзиле не понравилось, как мать приняла свадебный подарок, который передала с ним Лотти. Это была пара наволочек, обвязанных по краю крючком. Миссис Шон заявила, что лен был грубым и что Лотти перепутала рисунок в середине одной из сторон.
— Ничего подобного, — громогласно заявил он. — Моя Лотти все делает на совесть.
— Ох, никудышная из нее, верно, хозяйка, сынок, — вздохнула вдова.
— Матушка, побойся Бога!..
— Еще раз повысишь на меня голос, — прервала она его, — и мало тебе не покажется. И рост не поможет!
«Дева Мария, — молился про себя Тимми, — не дай мне выйти из себя, ведь я здесь всего ничего пробуду — с матушкой, которая меня родила, и меньшой сестрицей».
В следующее воскресенье Пэтси с матерью договорились притвориться, что ничего не имеют против женитьбы. Когда священник огласил брак во второй раз и прихожане повернулись, чтобы позлорадствовать, миссис Мур с любезным поклоном им улыбнулась, а Пэтси одарил семейство Шон нежной улыбкой. Это вызвало всеобщее замешательство. После мессы прихожане сбились в кучки перед церковью и принялись обеспокоенно перешептываться. «Что же вдруг случилось? — спрашивали они друг у друга. — Он все-таки женится на девчонке?» Все испытывали огромное разочарование. Рыжий Верзила расслабился и подобрел. В конце концов он все сделал правильно.
Два дня спустя Патрик Деннис закинул за спину самодельный вещевой мешок из грубого льна. В нем лежали все его пожитки: шесть цветных носовых платков, сменная рубашка и пара шерстяных носков, связанных любящей матушкой.
— Так ты пошлешь за мной до конца года? — спросила мать в десятый раз.
— Обещаю, матушка.
— Поклянись!
Пэтси поклялся на маленьком молитвеннике в черном кожаном переплете, который она подарила ему на первое причастие.
— Да умереть мне на месте, если я не пошлю за тобой до конца года. Господь мне свидетель.
— Аминь, — сказала мать, засовывая молитвенник в его вещевой мешок.