Глава 6
Эллис услышала в холле звуки шагов Бака еще до того, как он взялся за дверную ручку. Она стояла напротив кровати у окна, и в это время в дверном проеме показалась голова Ласалля-старшего.
— Ого, час прошел. Не пора менять этот компресс?
Девушка кивнула, приглашая его в комнату.
— Я полчаса назад сменила один ему на груди. И жду теперь тебя.
Потом она взяла кастрюльку с вареным луком и подошла к постели больного.
— Надо было позвать меня, — с этими словами Бак направился к кровати брата.
— До этого времени не было необходимости, — Эллис удивилась тому, с каким беспокойством Бак смотрел на Бриса.
— Как он себе ведет?
— Лучшего пациента и представить невозможно, — девушка улыбнулась одной из своих чрезвычайно редких улыбок. — Очень жаль, что его изысканные манеры исчезнут, когда он выздоровеет.
— Он не очень галантный, да?
Эллис хотелось пошутить, чтобы доказать Баку, что и она любит хорошую шутку, но, кажется, только удалось смутить его. Словно они говорили о двух разных людях.
— Нет, не очень… По крайней мере не со мной, — ответила она. — Он слишком принырливый, суется не в свои дела. — Девушка задумалась. — Смеется он в самое неподходящее время и понимает это лишь, когда доведет человека до сумасшествия своим идиотским смехом, и… я бы не хотела критиковать твоего родственника и наговаривать на него, но пытаться вычислить, что он выкинет в следующую минуту — это все равно, что выцеживать мед из ежевичного компота.
Ее удивила понимающая улыбка на лице Бака.
— Ты знаешь, я полагаю, что если хоть кто-нибудь сможет прибрать моего брата к рукам, то это будешь ты, — сказал он, взглянув на лежащего Бриса. — И когда ты с ним как следует познакомишься, то убедишься, что он и наполовину не так плох.
Эллис кивнула, но не поверила. Да не хотела она прибирать Бриса к рукам, и у нее не было времени, чтобы лучше его узнавать. Ей выпала удача заработать много денег, а он все время мечется у нее на дороге, путает ее мысли, волнует чувства и тревожит тело.
Они положили свежий луковый компресс под спину Бриса, убрав старый, в котором луковицы теперь больше казались жареными, чем вареными.
Бак спросил, нужна ли ей еще его помощь, и получив отрицательный ответ, повернулся, чтобы идти вновь спать.
— Ты уверена, что не хочешь немного поспать? — поинтересовался он, уже стоя к дверях. — Я бы позвал тебя, если что.
— Спасибо, но все скоро кончится. Я подежурю.
У нее уже не осталось надежды, что в скором времени доведется увидеть кровать, о которой ей говорили и которую обещали. Но Брис теперь вел себя очень беспокойно, что-то бормотал, вскрикивал от боли. Он то горел, словно в огне, то становился смертельно холодным и вновь проваливался в сон.
Эллис опять села на стул возле окна и приготовилась провести так еще час, бесцельно глядя в пространство. Должно быть на секунду-другую она задремала, но тут же широко открыла глаза, услышав шаги Бака в холле.
Они снова, как раньше, сменили больному компресс, и в течение третьего часа ее дежурства крупные капли пота выступили, словно роса, на лице Бриса. Весь следующий час он спал глубоким спокойным сном, его дыхание стало легким и размеренным. Болезнь отступила.
На рассвете Брис проснулся и сделал несколько попыток встать с постели, громко проклиная весь свет из-за того, что Эллис не дала ему этого сделать.
— Как, интересно, тебе удается выглядеть такой милой и быть такой суровой? — возмущался он.
— Тс-с-с. Ты так шумишь, что разбудишь мертвого.
— Я сам почти умер, — произнес Брис и с легким стоном откинулся назад на влажную простыню. — Поговори со мной, Эллис. Просто скажи что-нибудь хорошее для разнообразия, чтобы я мог еще о чем-нибудь подумать, кроме того, что я сейчас чувствую.
— Хочешь, я тебе расскажу сказку? — спросила она, вспоминая еще одного человека, который любил их слушать.
— Ага… Об Эллис. Расскажи мне, о чем ты мечтаешь.
— Я не мечтаю, я просто строю планы, — ответила девушка торопливо, словно испугалась, что кто-нибудь увидит ее слабость.
Парень несколько секунд внимательно разглядывал ее, а затем попросил:
— Ну, тогда расскажи о своих планах.
— Мои планы…
— Деньги. Что ты собираешься делать, когда выплатишь свой долг? Купить большущий роскошный особняк и лимузин? Или поедешь в Калифорнию и нарядишься в меха и драгоценности?
Она хихикнула, а потом улыбнулась ему яркой и чистой улыбкой.
— С твоими данными ты бы могла стать кинозвездой, — продолжал Брис.
— А у тебя голова набита опилками.
— Ну, скажи, что ты собираешься делать со своими этими деньгами? Клянусь, никому не скажу.
Совершенно разбитая всей этой бессонной ночью, Эллис села на кровать рядом с мужчиной и провела холодной мокрой тканью по его лбу.
— Закрой глаза, — сказала она ему, желая, чтобы он еще поспал. — Деньги, которые я сейчас собираю, нужны для того… ну, потому что нужны. Я собираюсь вернуться назад в Стоуни Холлоу, чтобы получить то, что мне принадлежит. А после этого начну новую жизнь… Ты меня совсем не знаешь и думаешь, будто я мечтаю о большом доме, машине и все такое. Это не так. Я однажды читала о Калифорнии в журнале… Там есть вещи, которые мне бы хотелось увидеть, но не думаю, что я бы смогла там жить. И в Нью-Йорке не хочу жить. Жить лучше всего в горах, я уверена. Только не очень много людей это понимают, — Эллис аккуратно сложила ткань и положила ее на лоб Бриса, а потом отвернулась и продолжала:
— Знаешь, со мной мало кто уживается…
— Почему?
Правда о человеке всегда, в конце концов, становится известной и нет смысла пытаться изменить ее или лгать о своем прошлом. И Эллис понимала, что, не сказав правду сейчас, она неминуемо солжет потом.
— Я внебрачный ребенок. И мне приходится нести грех матери всю свою жизнь.
Вслед за ее признанием воцарилась тишина. Собрав всю свою гордость, девушка посмотрела Брису в лицо. Глаза его были открыты, и в них она не увидела ни презрения, ни недоброжелательности, которые ожидала встретить. Напротив, в его взгляде было понимание и сочувствие, словно он во всех деталях знал ее жизнь.
— Так ты расскажи мне о своих планах, — тихонько попросил он и опять закрыл глаза.
«Что это? — забеспокоилась Эллис, переполненная гордостью и резкими словами, которые, похоже, были никому не нужны. — Он что, не понимает, кого пригласил в свой дом? Или ему все равно, кто за ним ухаживает?»
— Я… Я бы хотела иметь маленький домик где-нибудь в горах, в тихом уголке и подальше от людей. Хорошо бы на новом месте, где меня никто не знает. Но так, чтобы там я могла бы работать и зарабатывать. И чтобы это место было рядом со школой. Я собираюсь пойти в школу. — Она помолчала, думая о том, как было бы здорово ходить в школу.
— В школу?! — Брис посмотрел на девушку, словно спросонок.
— Я хочу учиться! А потом получить диплом. Я точно не знаю, что буду делать в колледже, но может узнаю, когда закончу школу. Ну, то есть, я имею в виду, что если после окончания школы мне захочется учиться дальше, то я, может быть, поступила бы в колледж. — Она помолчала. — Энн ведь ходила в школу, правда?
— М-м-м, — только и смог сказать Брис.
— Она такая остроумная, правда?
— Ага, да уж.
— Мне нравится, как она разговаривает. У нее речь образованного человека.
— Разговаривает она много…
— Точно, как и ты.
Брис приоткрыл один глаз и посмотрел на Эллис.
— Энн говорит, между прочим, что когда мы с нею остаемся вдвоем в доме, то становится настолько тихо, что ей приходится или врубать радио на всю катушку, или потихоньку сдвигаться по фазе, слушая, как пыль оседает на мебель.
— Рассказывай! По крайней мере, мы с нею всегда найдем общий язык, и она будет на моей стороне. А ты только все время лаешься со мной.