Брис смотрел на ее ангельское лицо и видел в ней только невинность и чистоту. Она была вдовой и девственницей. Харлан Джонсон касался ее тела, но не задел ее сердца и души. Все, что этот старик делал с ней той ночью, столько лет назад, она восприняла, как совершенно естественный акт. Это оказалось неприятно, даже болезненно, но старикашка представил это ей, как нечто совершенно обычное для всех замужних женщин и вполне необходимое для нее тоже. Он оставил ее в заблуждении, не пробудив в ней чувственности.
Бриса внезапно осенило, и он улыбнулся Эллис.
— Давай-ка зайдем с другой стороны. Практика всегда была лучше теории. Лучше один раз увидеть…
— Что? — Эллис удивленно посмотрела на него, пораженная его странным поведением. Она недоумевала, почему его поведение показалось ей подозрительным или, лучше сказать, непонятным. — С какой такой другой стороны?
Он тихо засмеялся и протянул руку к ней.
— Ты опять смеешься надо мной? — Девушка приготовилась почувствовать обиду и боль разочарования.
— Да нет! — Брис взял ее за руку и поставил перед собой. — Я смеюсь, потому что сейчас тебя ждет большой сюрприз.
— Я не люблю сюрпризов, Брис.
— Этот тебе понравится, — пообещал он. — Но ты должна расслабиться и довериться мне. Можешь ты это сделать? Она все еще колебалась.
— Я попробую.
— Вот и ладно, моя маленькая Эллис. Его голос стал тихим и глухим, и девушка почувствовала, как мужские пальцы легли ей на шею, потом скользнули в волосы. Страх куда-то исчез, наступил покой, и она закрыла глаза. Его губы коснулись ее трепещущего рта.
Внезапно она откинулась назад.
— Мы что, будем это делать стоя? Зеленые глаза встретились с голубыми: у него была такая веселая озорная улыбка.
— Мы будем это делать и стоя, и лежа. Черт возьми, Эллис, прежде всего мы к этому будем готовиться. Просто говори, как тебе больше нравится. Так… — Он поцеловал мочку ее уха, и его губы скользнули немного вниз по ее шее, в то время, как он расстегнул две пуговицы у нее на рубашке. Потом Брис поцеловал ее там, где открылась ее кожа и спросил:
— Или так?
— Да-а-а, — простонала девушка. Дыхание ее стало частым и прерывистым. Ей все нравилось. Каждое его прикосновение было подобно электрическому разряду. Волна возбуждения покатилась по ее телу, сжимая ее груди, зажигая в них пожар.
— Хорошо, — услышала она его голос. — А вот так?..
Язык Бриса легкими незаметными движениями обежал ее рот, коснулся, дразня и соблазняя, прохладных девичьих зубов. Руки мужчины потянули из джинсов рубашку Эллис и расстегнули оставшиеся пуговицы. Потом он поднял голову и подождал, пока девушка посмотрит на него.
От пылавшей в его глазах страсти останавливалось сердце. Воздух не наполнял ее легкие, а сгустился, словно какая-то тягучая субстанция. Возрожденная к жизни силой мужского желания, испугавшись своих собственных чувств, Эллис опустила глаза и просто следила, как он пускал рубашку с ее плеч.
— ..А вот так? — Ладони Бриса потянули вниз бретельки лифчика, высвобождая ее груди. И вот уже мужские губы скользят по ложбинке между двух нежно-белых холмов, увенчанных вишневыми выступами сосков, и он вновь и вновь вдыхает пьянящий аромат женского тела.
Ее глаза сияли от восторга и наслаждения, губы, распухшие и влажные от поцелуев Бриса, снова взывали и просили поцелуя. Обнаженные груди Эллис вздымались от возбуждения бело-розовой пеной, словно морской прибой. Ее преображение казалось чудесным.
Брис хотел научить ее искусству любви. Не половому акту, а любви, заключающей в себе весь мир. Ему приходилось очень осторожно создавать хрупкое здание взаимного доверия и преданности, пытаться создать с муками и болью такие отношения между двумя людьми, которым нужно будет длиться до конца жизни.
Раньше в жизни Бриса было пусто, одиноко. Эту пустоту он пытался заполнить в детстве заботой о разных бродячих собаках, потом заботой о Лидди Эванс и многих-многих других, кто появлялся и исчезал на его жизненном пути. И вот, наконец, эта бездна исчезла. Эллис заполнила ее собой без остатка. У него было, что ей дать. Этого она не могла дать себе сама, не могла купить, обменять на что-то еще. Он отдаст ей часть своей огромной любви. Его сердце долго ждало возможности поделиться с кем-нибудь этим бесценным сокровищем, и это время настало.
Брис крепче и крепче обнимал девушку, покрывая ее тело, грудь, плечи, лицо бесконечными поцелуями, отдавая ее душе свою нежность и преданность каплю за каплей, как некий целебный напиток. Он желал, чтобы его любовь, изливаясь в ее сердце, излечила раны, оставленные другими людьми, которые были слепы и не заметили ее природной доброты, красоты, ее достоинства и не оценили ее душевных качеств. Он надеялся, что его ласки пробудят чувственность ее тела, и она станет беззащитной и слабой… но только с ним одним.
Как учитель в науке любви Брис мог себя похвалить, потому что уже в следующее мгновение он почувствовал, как руки девушки обвили его плечи и двинулись вниз по спине, словно исследуя поверхность его тела.
И как опытный мастер, открывающий свои секреты новичку, он показывал дорогу, снимая с нее одежды, покрывая бережными, осторожными ласками каждый сантиметр ее бледного, теплого, обнаженного тела.
Словно настоящий волшебник, Брис околдовал свою ученицу. У нее закружилась голова, время и пространство смешались для нее в одно мистическое облако экстаза. Неведомая сила, незаметная и неуловимая, завладела всеми уголками ее существа, она чувствовала ее всеми фибрами своей души. И, наполняясь этой силой, девушка становилась открытой, храброй, несокрушимой. Руки Эллис дрожали от избытка этой новой энергии, когда она, торопясь и путаясь в пуговицах, стягивала одежду с мужчины, чтобы еще полнее впитать его колдовскую силу.
Брис предстал перед ней во всем сиянии своего мужественного, сильного, стройного тела. Узловатые мускулы буграми выдавались под смуглой гладкой поверхностью кожи. Его горячее тело манило: ей хотелось трогать, ласкать, пробовать его. Эллис пьянила ее вдруг обретенная способность вызывать волнение в теле мужчины. С несказанным наслаждением она чувствовала, как напрягаются и дрожат его мышцы под легкими прикосновениями ее пальцев. Она слышала, как Брис глубоко, резко вдыхал и выдыхал воздух, не в силах сдержать спазмы удовольствия. Руки и глаза девушки свободно блуждали везде, где хотела их хозяйка.
Нетерпение и желание приобретать новые знания наполняли ее разум; ее тело слабело. Эллис склонилась к Брису, тяжело дыша и задыхаясь от возбуждения, удивляясь тому, как синхронно бьются их сердца. Шелк простыни охладил ее пылающую кожу. Туманные мысли появлялись и исчезали, не оставляя за собой следа. Внезапно она потеряла время.
— Брис? — испуганно позвала девушка. Голос ее звучал, словно издалека. Она открыла глаза, но в ту же секунду почувствовала, как рядом с ней под тяжестью мужского тела прогнулся матрац.
— Чш-ш-ш, — прошептал Брис, погладив ее шею. Потом его ладонь двинулась в путь по холмам и впадинам ее обнаженного тела, меж девичьих грудей, по светлой, покатой раковине ее живота к ложбине между стройными ногами девушки. — Я тут, девочка моя.
— Что…
— Чш-ш-ш… — Он заставил ее замолчать, прижавшись губами к ее рту и возвращаясь к тому вопросу, который волновал девушку в самом начале. — Мы не будем сегодня ночью заводить детей…
— Нет? Но…
— Пока это не входит в наш план, — сказал Брис и приник губами к груди Эллис. Она застонала от наслаждения и вытянулась на кровати.
Медленно и тщательно он показывал ей все, что умел, всю свою технику и мастерство. Эллис была прекрасной ученицей, и Брис спешил использовать отведенное ему время с наибольшей пользой для обоих — — показать и испытать с ней все, что возможно. Ее необычная отзывчивость на ласки делала новыми и свежими ощущения самого мужчины. И все же ее реакция торопила Бриса, он сам чувствовал, что его терпение на исходе, и что, наконец, настал тот момент, та минута, которую он так долго ждал.