— У тебя свидание? — Брис резко повернулся к ней.
— Что?
— Свидание. Ты договорилась с кем-нибудь позавтракать у Лути? — Мысль о том, что у нее уже кто-то может быть, почему-то не приходила ему в голову ни разу, поэтому сейчас появилось ощущение, что у него под ногами внезапно разверзлась пропасть. — Я думал… ну, если ты не прочь, конечно… мы бы могли туда съездить позже…
— Да не собираюсь я завтракать! — Она действительно не ела по утрам с тех пор, как покинула Стоуни Коллоу. — Я хочу устроиться туда на работу.
— Еще работу? Кроме этой, у нас, и в «Стальном Колесе?»
— Если смогу их соединить. Нахмурившись, Брис задумчиво взглянул на девушку, потом спросил:
— У тебя проблемы? Или, может, беда? В его словах и манере поведения не было и оттенка осуждения, скорее предложение помощи. Но понимание этого не остановило приступ паники, захлестнувшей Эллис; защитное поле сразу окружило ее, как это всегда бывало с ней в минуты опасности.
— Конечно, нет, никаких проблем, — хмуро ответила она с деланным равнодушием, стараясь так убедить его. — А чего ты меня об этом спрашиваешь?
Парень кашлянул в кулак, качнул головой и стеснительно улыбнулся девушке.
— Я не знаю. Просто так показалось.
— Почему? — Интересно, что же она все-таки делает не так? Вот и он раскусил ее.
— Я не знаю, — пожал Брис плечами в ответ на ее вопрос, с трудом пытаясь сам для себя решить, почему он так подумал. Вообще от всех этих мыслей о ней у него было такое состояние, словно ему пришлось разгрузить дюжину вагонеток. Он ведет себя, как влюбленный подросток. И ее странное поведение. Удивительно все-таки, что может сотворить с мужиком хорошенькое личико.
— Ты не очень много разговариваешь. Не очень дружелюбна. Похоже, ты готова взяться за любую работу в округе. Я… Ты получаешь деньги, но не хочешь потратить ни гроша на жилье, хотя могла бы сегодня замерзнуть. Сдается мне, все это странновато для женщины твоего возраста.
— Ну, это все не те выводы из твоих наблюдений, — пробормотала Эллис, идя по дорожке вслед за Брисом. — Я не разговариваю, так как мне просто не о чем говорить. Я неприветлива, но у меня тут нет друзей. И у меня есть планы на будущее, а для этого нужны деньги. Что может быть странного в этом? И при чем здесь возраст женщины?
Ошеломленный ее ответом, Брис резко остановился и, раскрыв рот, уставился на нее. А потом в его глазах снова появилось обычное насмешливое выражение.
— Бак, может, и не обратит внимание, но Энн точно полюбит тебя. — В его голосе звучало искреннее восхищение этой упрямой девчонкой. — И, честное слово, если я как-то задел твои чувства, Эллис, я сожалею. Я не хотел этого.
Ну, не лучше ли всех мужчин этот человек? Она была потрясена. Представить себе, он извиняется перед ней!
— Ладно, неважно, — потупилась Эллис, испытывая неловкость и не зная, как теперь управлять своими новыми чувствами.
Брис снова закашлялся.
— Кажется, ты болен?
— Просто кашель. Расскажи мне, о чем ты мечтаешь, — примирительно произнес он, беря ее за руку и направляясь к дому.
— Это не мечты. Это — планы на будущее. Это совсем разные вещи.
— О'кей, тогда расскажи мне о своих планах. — Он честно пытался ненавязчиво сблизиться с нею, но, Боже, до чего же она все-таки сварливая дама!
— Мои планы тебя не касаются, — отрезала Эллис, стараясь не смотреть на него. Но потом ей показалось, что она не должна быть так груба с ним, поэтому добавила смягчившись. — Они вообще никого не касаются, кроме меня.
Брис пристально рассматривал ее несколько секунд, снова восхищаясь ее реакцией и самообладанием, с которыми она отвергала любые попытки проникнуть в ее мир. Потом он просто кивнул и сказал:
— Ладно, порядок. Давай поспешим закончить твои дела здесь, чтобы ты еще успела к Лути.
Вместо того, чтобы постучать, он вошел прямо в дом и закричал:
— Энн! Бак! — Это усилие вызвало у него новый приступ кашля, такой длинный и яростный, что Эллис озабоченно нахмурилась. Когда ему все же удалось остановиться, он показал в дальний конец дома пальцем и произнес:
— Вода. Я сейчас выпью и вернусь.
Девушка понимающе кивнула и стала рассматривать интерьер дома. В журналах Эллис видела картинки фешенебельных апартаментов с удивительной обстановкой.
В Стоуни Холлоу она жила в жалкой лачуге с плохо обструганной самодельной мебелью и грязным полом. Но никогда еще ей не попадался более желанный дом, дом, который ей бы так хотелось назвать своим.
Тяжелая массивная мебель с ярко выраженными выступами, полированные столы и сверкающие, натертые до блеска полы; коврик в центре комнаты и весело потрескивающий в камине огонь — от всего этого ее сердце, казалось, окутывали волны тепла.
Девушку охватило чувство зависти. Не к самому дому, не к тому, чем владели его хозяева. Ласаллей нельзя было назвать богатыми. Но совершенно отчетливо проглядывало богатство другого рода — забота, любовь и гордость за то, что они вместе превращают свой дом в уютный, мирный уголок. У них было то, о чем Эллис всегда мечтала и чего никогда не имела.
Ее внимание привлекли шаги — со второго этажа кто-то спускался. Она увидела, что по лестнице медленно сходит женщина, находящаяся, как на глаз определила Эллис, на шестом-седьмом месяце беременности.
Хозяйка дома действительно, как и говорил Брис, была здорова, как лошадь. Спустившись до половины пролета, она заметила Эллис и улыбнулась.
— Должно быть, ты — Эллис? — Восхитительные голубые глаза Энн Ласалль светились доброжелательностью и гостеприимством. — Брис сказал мне, что сегодня я увижу самую хорошенькую малышку во всей округе.
Эллис даже обернулась, чтобы посмотреть: не стоит ли за ней кто-то, к кому относятся эти слова. Так Брис думает, что она хорошенькая?
Не ожидая от нее ответных слов, Энн продолжала говорить.
— Я — Энн Ласалль. И я очень рада с тобой познакомиться, Эллис. — Она протянула руку, предлагая свою дружбу.
Они быстро пожали друг другу руки, изучая и оценивая каждая новое знакомство.
Энн встретила взгляд Эллис открыто и без вызова; в ее глазах не было ни жалости, ни предубеждения, ни высокомерия. Это не было экзаменом, который устраивает хозяин нанимаемому работнику, или попыткой замужней женщины дать оценку особе женского пола, вторгающейся в ее дом. Ничего такого не было. А были только Энн и Эллис — две женщины, стоящие друг против друга на перекрестке жизни. Им не было дела до того, что у каждой из них позади. Они вольны выбрать себе свою дорогу и жить сами по себе или пойти по одной дороге, как подруги.
И обе интуитивно выбрали дружбу.
— Доброе утро, мэм, — сказала Эллис, приветствуя хозяйку.
— Ой, не надо больше, — воскликнула Энн в притворном отчаянии. — Ну, ты смотри, как только я думаю, что избавилась от этого титула, тут же появляется кто-нибудь с юга и называет меня «мэм». — Она засмеялась. — Я тебя умоляю, зови меня по имени. Когда меня зовут «мэм», я чувствую себя старой, как вон те горы. — Энн помолчала. — Нет, конечно, я все же сейчас и похожа на одну из таких гор. — Она выразительно посмотрела вниз, на свой живот.
Эллис добродушно улыбнулась.
— Вот появится ребенок, и вы не будете так расстраиваться.
Энн положила на свой большой живот ладонь и немного подумала над словами гостьи. В этот момент она стала почти печальной.
— Наверное, мне не надо быть такой нетерпеливой, правда?
— Да, мэм… то есть нет, не надо. — Эллис заметила, что хозяйка задумчиво смотрит на нее, и поспешно добавила:
— Мне кажется, все мамы, которых я знала, мечтали поскорее избавиться от этого положения.
— Да уж, я вообще ничего не знаю о том, что значит иметь ребенка. Я еще даже ни разу не держала новорожденных в руках.
— Кое-чему научитесь сами собой, а остальное узнаете очень быстро. Малыши такие хулиганы. Они крепче, чем выглядят, и живут отчасти даже независимо от нас, взрослых.