- Видимо, ты не задумывался об этом, когда ходил к Док Рози домой.
- Блять. – Я потер ладонью напряженную челюсть… Этому мерзавцу конец.
- Мы теперь лжем друг другу?
- Я не лгал.
- Ты намеренно утаил от меня правду. Это приравнивается ко лжи.
- Я определенно не хотел, чтобы ты узнала об этом сегодня. – Вытерев руки о полотенце, я потянулся к ней. – На самом деле, все не так плохо. Я вернул ему книгу, и мы немного поговорили. Все. Я даже представить не мог, что этот слабак сразу же побежит к тебе жаловаться. Тем более в день рождения.
Она скрестила на груди руки, и я приготовил себя к неизбежной ссоре, но ничего не произошло. Она просто стояла и смотрела на меня разочарованным взглядом.
- Послушай, - я оттолкнулся от стойки и встал перед девушкой. – Если тебе станет лучше, я с ним поговорю.
- Уже поговорил. Теперь ты извинишься.
Я стиснул зубы, чтобы удержать ругательство, готовое сорваться с языка.
– Нет.
- Нет? – Она уставилась на меня, вырывая свои руки.
- Я не стану извиняться за то, что боролся за свое.
- Если оно уже твое бороться за него не надо! – Закипела она. – Мы ведь говорили об этом, Джош. Господи!
Я не собирался отступать из-за подобной ерунды. Мне удалось защитить наши отношения, убедив Док Рози в серьезности своих намерений. Девушка вышла в гостиную, и я последовал за ней.
- Эйвери, мне жаль, если тебе стало стыдно. Ты права. Я должен был рассказать тебе. Но он перешел черту. Скорее всего, я сделал ему одолжение. Если бы он продолжал в том же духе, то потерял бы семью.
Она резко развернулась ко мне с горящим взглядом, уголки ее губ опустились вниз. И она фыркнула.
– Черт бы тебя побрал. Я тебя защищала, но он оказался прав.
- Что?
- Мы уже не дети, Джош. Ты не можешь угрожать людям за то, что те смотрят на твою игрушку.
Лицо скривилось в гримасе отвращения.
– Ты не долбаная игрушка, Эйвери. Я никогда так с тобой не обращался. И он не просто смотрел на тебя, его поступки не соответствовали нормам приличия. У него есть собственная семья. Ты не видела, как он ухмылялся мне каждый раз, когда ты находилась рядом с ним. Он считал, что все это игра. Но для меня ты никакая не игра. Ты – моя семья. Может он и воспринимает свою как должное, но я никогда не стану.
Нижняя губа Эйвери задрожала.
– Мне это не нужно.
- Я не нужен тебе. – Слова прозвучали безразлично, и я постарался оставаться спокойным, хотя по всему телу разливались волны гнева. – Какого хрена, Эйвери? Хотя знаешь, что? Пусть так. Моих чувств хватит на двоих.
- В этом-то и проблема, - выпалила она. – Ты ведешь себя неразумно. Не задумываешься о последствиях. Мы не так давно вместе, и все происходит слишком быстро. Нам необходимо сделать шаг назад на какое-то время.
Сняв с шеи пенни, она стиснула зубы и протянула его мне.
Я почувствовал себя разбитым, словно вокруг начала рушиться жизнь.
– За мои мысли?
- Нет. Я больше не хочу знать, о чем ты думаешь. – Она положила кулон на журнальный столик.
Я уставился на свой стол, будто на том свернулась ядовитая змея.
– Эйвери, - выдавил из себя, стараясь проглотить внезапный приступ паники. – Ты не можешь… не можешь сначала сказать, что любишь меня, а затем сбегать при первых трудностях.
Она замешкалась, обдумывая мои слова. Мне удалось немного расслабиться, но она покачала головой.
– Ты хотел такую девушку как я, да? – она вытерла щеку внутренней стороной запястья. – Здравомыслящую, избирательную и порядочную? Именно так и поступают подобные девушки, Джош. Мы обращаем внимание на предупреждающие знаки, а ты – один сплошной долбаный предупреждающий знак. – Она развернулась и захлопнула за собой дверь.
- Блять, - прорычал я. И схватившись за край журнального столика, перевернул его, после чего рухнул спиной на диван и спрятал лицо в ладонях.
Мне никогда не удавалось открываться перед людьми, как было с Эйвери, и я ее подвел. Осознание того, что поездка в дом Док Рози окажется кретинским поступком не помешало совершить его, именно по этой причине мне не хватило смелости признаться Эйвери. Но она не могла просто взять и уйти от меня. Любовь так не поступает. По крайней мере, мне так казалось.
Я поднял стол и ее кулон. И решил отвлечься работой по дому, но продолжал натыкаться на вещи, связанные с Эйвери. Одна из подушек пахла ее шампунем, ее станок остался в ванной, зубная щетка в держателе, даже мыло, которое я сменил, потому что ей больше нравились зеленные оттенки нежели синие. Я тер сильнее, шевелился быстрее, но ничего не помогало. В голове продолжали всплывать ее преисполненные болью глаза перед тем, как она хлопнула дверью, и меня поглотило чувство вины.