— Она таскала в школу разлагающихся котят, — сообщил он, прижимая манжеты к лицу. — Моя проклятая психопатка-сестра — такая же сумасшедшая тварь, как мы все.
Он замолчал. Мир задрожал, стал густым и ярким — он застревал в легких и глазах, картинка прилипала к сознанию и не менялась по нескольку секунд.
— Бедные котята, — меланхолично отозвалась Ника. Виктор устало прикрыл глаза, позволив миру потемнеть всего на несколько секунд.
Мартин бросился в сгущающийся туман, не успев подумать, что делает. Разжал руки и отшатнулся, не успев понять, что происходит.
Ника осталась стоять на четвереньках у пруда, только подняла голову над водой. Мартин видел, как с ее лица срываются серые и красные капли.
— Да какого черта?!
— Ничего страшного, нос у меня и так кривой, — просипела она, наконец поднимая лицо. Губы и подбородок были залиты кровью. А потом улыбнувшись, встала, отряхнула юбку и сделала шаг к воде.
— Ты что делаешь?!
Она дошла почти до середины пруда, но вода едва доходила до пояса. Темная, пахнущая железом вода, с дрожащими на потревоженной голубой глади листьями и окурками. Ника, вздохнув, легла на спину и раскинула руки.
— Давно мечтаю утопиться в море, — сообщила она высокому серому небу. — Тонуть и смотреть, как солнце становится все дальше.
— Я помню, — тихо ответил Мартин, зная, что она его не услышит. По ее мокрому лицу расползались алые пятна.
— Я уже тону, — в ее голосе звенело искреннее счастье. — Для меня нет даже венка! И моря нет, и не будет никогда!
Мартин, вздохнув, зашел в воду и поднял Нику на руки, почему-то ожидая, что она будет сопротивляться. Но она положила голову ему на плечо и затихла. Он не стал отпускать ее.
…
Дверь в квартиру была открыта. Лера встретила их на пороге — бледная, со следами туши на щеках и зажатым в зубах косяком.
— Просто охренительно, — констатировала она, окинув их ненавидящим взглядом. — А вы где промокли?
— В пруду купались, — миролюбиво ответил Мартин. — Есть новости?
— Целый, сука, мешок. Смотри, что у меня есть, — она махнула рукой в сторону кухни. Мартин, не разуваясь, зашел туда и замер.
Оксана сидела на полу, прижимая к груди окровавленный венок. Мать сидела за ней, обнимая ее за плечи. Мартин смотрел на ее мокрые волосы, мокрое платье, на дрожащие лепестки цветов, но раз за разом возвращался к тонкому порезу у нее на горле. Кровь застывала на воротнике неопрятными бордовыми пятнами.
Виктор рывком вернул сознание. Сел на пол рядом с сестрой и, улыбнувшись, впервые нежно провел по ее лицу кончиками пальцев.
Действие 18
Последний акт
Виктору мучительно хотелось выпить, но вместо этого он, рассыпав по столу сахар, раз разом собирал дорожки пластиковой картой. Леру ничего не останавливало, и она пила самбуку прямо из горлышка, иногда подливая в стакан мрачно молчащей Нике, наполнив кухню приторным анисовым запахом. Ника прижимала к лицу пакет замороженной вишни, опуская его только чтобы выпить.
— Хреново выглядишь, — хихикнула Лера, помахав ладонью у Виктора перед лицом.
Он молчал. Больше не хотелось сопротивляться — зачем топить темноту в черной воде, если ничто все равно не идет по плану? Зачем вообще строить планы?
Перед глазами стоял уродливый, карикатурный образ его жертвы: Оксана, почему-то еще больше похожая на отца в этот момент, прижимает к груди венок, а с подрезанных уголков ее губ на подбородок текут темные струйки.
Именно они и разбили морок — в первые несколько секунд он верил, что Оксану все-таки похитил какой-то психопат. Но какой психопат мог сначала так неряшливо, дилетантски убить двух человек, а потом так аккуратно и тактично подрезать девушке уголки губ?
Даже он резал Мари глубже. Уже мертвой — он обещал не делать больно. Ему и не хотелось уродовать ее, но это была не его история и не его жертва.
Лера достала из кармана пудреницу, открыла и с нежностью посмотрела в мутное от царапин зеркальце.
— Будешь? — спросила она, кончиком ножа приподнимая лоток с пудрой и поддевая порцию порошка.