Виктор снова кого-то убил и снова подставил вместо себя другого человека. Обрывочное воспоминание, кусок чужой мысли, но для Мартина картина ясна. Все повторяется. Мертвая девушка у воды, невиновный в ее смерти человек, которого в этом обвинят. Только на этот раз никаких оправданий его поступку нет, никакой мести и попытки кого-то спасти. Теперь это жестокость и ничего больше.
Мартин включил свет и снова посмотрел в зеркало. Посеревшее лицо, искусанные до крови губы и мокрые волосы. Так выглядит совесть убийцы.
Он почувствовал, как по горлу желчью поднимается обжигающее чувство вины.
Это он во всем виноват. Его воспитание, его халатность, его слепая преданность своему другу и нежелание видеть в нем монстра до последнего. До момента, пока не стало поздно что-то исправлять.
Он включил холодную воду и сначала долго пил, пытаясь смыть воспоминания о привкусе чужой крови, а потом умыл лицо и машинально провел мокрой рукой по волосам, зачесывая их назад.
Мысль, загоревшаяся в опустошенном сознании, вызвала новый приступ панического ужаса.
Был вопрос, к ответу на который он вовсе не приблизился.
Что за девушка, чей голос он слышал в темной комнате, и кто такой «Милорд», о котором она говорила?
Мартин никогда всерьез не задумывался о том, что в больном разуме Виктора может появиться еще один человек. В конце концов, если он пил таблетки, позволяющие не слышать Мартина, то и третьему было неоткуда взяться. Даже обрывочных знаний Мартина о медицине хватило, чтобы это понять.
Но рассуждать было некогда. Выйдя из ванной, он вернулся в комнату. В ней все еще царил привычный ему полумрак.
Стоя в дверях, он разглядел очертания шкафа, письменного стола, кресла и двуспальной кровати. Комната казалась пустой.
— Ника?.. — тихо позвал он.
— Я здесь, — раздался голос из-за кровати.
Он включил свет.
— Ты ведь не любишь, когда светло, — с удивлением отозвалась она.
«Потрясающе. Я не люблю, когда светло. Или „он“ не любит, когда светло. Так себе мотылек», — с раздражением подумал Мартин, подходя к кровати.
— Скажи мне, где ключи? — ровно спросил он, чувствуя, как ужас сменяется черной смолянистой ненавистью.
Наверняка сейчас и его комната полнится багровыми вспышками.
— У тебя в нагрудном кармане рубашки, как обычно, — удивленно ответила она.
У нее удивительное лицо. Высокие скулы и острый подбородок, огромные темно-серые глаза. Длинный, тонкий нос, красиво очерченные полные губы. Длинные пепельные волнистые волосы. Но за деталями, за внешним сходством таятся различия, которые делают ее совсем не похожей ни на Ришу, ни на кого-то, кем она могла бы стать.
У девушки, сидящей на полу, тяжелый взгляд, словно у крысы, загнанной в угол и готовящейся к последнему прыжку. Но когда она смотрит на него, Мартин с ужасом замечает, как этот взгляд теплеет.
Но ни ее волосы, ни ее взгляд не имеют такого значения, как то, что за правое запястье она пристегнута к батарее.
— Где твои документы? — спросил Мартин, торопливо опускаясь на колени и расстегивая наручники.
— Он их сжег, ты же…
— Где он хранит деньги?
— В ящике стола, второй ключ… Я же не раз говорила тебе, что никуда не пойду. Зачем ты опять…
— Еще как пойдешь, — прорычал он, рывком выдвигая ящик.
Сверху лежит ежедневник в черном кожаном переплете и кипа бумаг, среди которых Мартин с удивлением заметил свое письмо, мятое и пожелтевшее. Его явно не раз перечитывали. Некоторые слова были слегка стерты, будто кто-то проводил по ним пальцем. Мартин успел заметить слова «люблю», «всегда в тебя верил», «не предавай меня» и «прощай». Он брезгливо отбросил письмо и ежедневник.
— Где чертовы деньги?!
Он не заметил, как его начала бить крупная дрожь. Смесь бешенства и страха толчками разливалась в крови.
Эта девушка будет следующей, кто окажется с перерезанным горлом на берегу реки?
Под бумагами обнаружилось десятка два одинаковых блистеров с таблетками.
«Виктор болен?.. Ах да, он же болен мной», — с ненавистью подумал он, отбрасывая таблетки.
На самом дне ящика лежало портмоне. В нем — несколько бумаг, карточек, водительские права и деньги.
Мартин успел заметить, что на правах фотография Виктора и чужое имя. Но сейчас у него не было времени рассматривать бумаги. Он достал деньги и повернулся к Нике. Она сидела на краю кровати и с тоской смотрела на него снизу вверх.