Мелькнула мысль вернуться на перрон и броситься под поезд, испортив оба письма. В эту же секунду он почувствовал чужое присутствие.
«Собрался меня обмануть?»
«Собрался доставить письмо».
«Кому ты написал?.. Кому ты мог здесь написать, кроме меня? Моей сестре? Матери?..»
«Ты ведь захочешь сохранить нашу тайну, верно? Вик, будь мне другом последние несколько часов — если ты уже выпустил меня, дай напоследок подышать».
«Я не позволю тебе нас убить», — предупредил его Виктор.
Мартин поднял руки, капитулируя.
— И в мыслях не было… — сказал он себе под нос.
Залпом допил кофе и, выбросив стаканчик, вышел с вокзала.
Книги на его полках появлялись не просто так. Фотографическая память Мартина позволила ему сохранить давно позабытый Виктором клочок бумаги. Изрисованный спиралями листок, на котором был торопливо написан адрес.
Хорошо, что Виктор не помнил эту встречу. Он ее просто проспал.
— Ты можешь не смотреть, куда я пойду? Я могу побыть один?
«Чтобы ты удавился где-нибудь или завел нас в какой-нибудь притон?»
— Ты собрался завтра идти в притон. Нет, мне просто нужна пара часов одиночества.
«Я узнаю, если ты…»
— Вик, — тяжело вздохнул Мартин.
«Хорошо».
Мартин почувствовал, что снова остался один. Он развернул карту города, и через несколько минут нашел нужный адрес в переплетении незнакомых улиц. Не очень далеко, можно дойти пешком.
Когда-то, очень давно, Мартин сидел на вокзале, пил плохой кофе и пытался читать плохой любовный роман, который Вик взял для него из Вериной библиотеки.
Женщина с зеленым рюкзаком предложила ему поменяться. Томик Мопассана. «Я достаточно зарабатываю…», «А кто твой папа, мальчик?..» «Может быть, ваша дочь ищет мать?»
И маленький журавль из книжной страницы. Пожелание на крыльях, свои буквы поверх чужих: «У тебя все будет хорошо».
Мартин не знал, что случится завтра. Он не верил в то, что какой-то студент способен разрушить их с Виктором связь. На это требовались годы терапии, тщательно подобранные лекарства, и желание обоих исправить ситуацию.
Или готовность одного из них уничтожить другого, не считаясь со средствами.
«Мари многое угадала в Вике и многое пробудила. Неужели и с наркотиками угадала? Кажется, у них с Виком один талант — находить в людях тьму», — подумал Мартин, останавливаясь рядом с закрытым цветочным ларьком.
Он протянул руку и с улыбкой коснулся кончиками пальцев стекла. За ним в темноте виднелись белые розы, такие же как те, что росли в его саду.
Такие же, как в венке Мари. Мысль о том, чтобы подарить девушке цветок, показалась отвратительной, почти кощунственной. Мартин опустил руку и отвернулся.
Он шел, следя за номерами домов и поворотами, не воспринимая окружающего его мира иначе, как декораций на пути к цели.
Может, стоило поступить иначе. Смотреть по сторонам, оставляя в памяти этот серый город, тонущий в темноте, его очертания, запахи и силуэты. Может быть, он никогда не увидит ничего, кроме теней домов, высокого синего неба и изредка проносящихся мимо машин. Водители пользовались пустотой дорог и явно превышали позволенную в городе скорость.
Может быть, это все что осталось Мартину.
Но он не собирался так просто сдаваться. Ему удалось обмануть Виктора, заставив его услышать выстрел у дома Ришиного отца. Удалось скрыть от него все чувства и намерения. Значит, у него есть все шансы успеть все исправить.
К тому же Виктор неосмотрительно отвернулся, оставив его в одиночестве и значит, он может успеть.
Но сначала нужно закончить начатое, чтобы ему было хоть немного меньше стало несделанного, о чем Мартин бы жалел. К тому же ему хотелось оставить после себя след, отпечаток в этом мире, данный в руки постороннего, незнакомого человека.
Может, она просто выбросит письмо, и Мартин снова опоздал со всеми словами.
Нужный ему дом оказался кирпично-красной пятиэтажкой. Какой-то мужчина курил, придерживая ногой дверь подъезда, и Мартин мысленно поблагодарил судьбу за то, что ему не пришлось ждать, пока кто-то решит выйти или зайти.
— Ты закладчик что ли? — неприязненно спросил у него мужчина, загородив проход.
— Нет, — как можно доброжелательнее улыбнулся Мартин.
— А куда ты тогда ночью поперся?
— Оставить девушке письмо. У меня мало осталось времени.
— Ты это… прости, сынок, — внезапно сказал мужчина, отходя в сторону.
Уже опуская письмо в почтовый ящик, Мартин понял смысл его слов. От неожиданности он рассмеялся, успев только прикрыть рот рукавом, чтобы не разбудить соседей. Смех царапал горло и жег глаза, превращаясь из веселого в истерический, и из истерического становясь короткими всхлипами.