Выхожу из спальни и иду прямо к сумочке, достаю свой мобильный телефон. Подключаю его и ставлю на кухонный стол заряжаться. Еще не поздно позвонить в полицию и сообщить им об этом инциденте. Возможно, я даже не попаду в неприятности, если позвоню сейчас. Но что-то меня удерживает.
В отчаянии провожу пальцами по своим темным волосам, глядя на заряжающийся телефон. Мне придется не спать всю ночь, чтобы проверять его каждый час. Мне также нужно осмотреть его рану на голове. Его также нужно будет контролировать на предмет лихорадки и любых признаков шока. Больница, конечно, была бы идеальным местом для всего этого. За ним бы следил двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю полностью оснащенный персонал и… полиция.
Звони, Холли!
Конечно, я не могу колебаться и рисковать своей жизнью из-за того, что дала обещание незнакомцу, не так ли? Потому что это было бы безумием, и все же…
Вздохнув, я иду в ванную и достаю чистящие средства. Дрожащими пальцами поднимаю куртку мужчины, и мурашки пробегают по моему телу, когда я чувствую вес пистолета в кармане. Осторожно достаю пистолет и кладу его в ящик, надеясь, что теперь, когда он скрылся из виду, мне больше не придется о нем думать.
— Еще не поздно его сдать, Холли. Ты совсем его не знаешь! — Настаивает моя совесть, но я игнорирую этот тихий голосок, поднимая его брошенную футболку, лежащую на полу. Куртка и рубашка покрыты кровью, но я блокирую все в своей голове, стирая их в ванне.
У меня никогда не было проблем с законом. Черт, я была такой хорошей ученицей в школе, что все называли меня любимицей учителя, даже если я ничего не делала, кроме как стремилась получать хорошие оценки. Я не обращала внимания ни на кого в колледже и усердно трудилась, чтобы закончить его с отличием.
Все, что я сделала, включая ипотеку дома, который оставила мне тетя, чтобы оплатить обучение в колледже, было сделано для того, чтобы я могла стать медсестрой. Весь мой пот, слезы и кровь были вложены в эту единственную цель, и теперь…
Я откидываю волосы назад, когда несу футболку в стиральную машину, и вешаю куртку сушиться, прежде чем вернуться и отдраить ванную. Я сосредотачиваюсь на своей цели, приступая к работе, убирая каждый дюйм ванной комнаты, пока она не станет безупречной, а резкий запах антисептика не сменится лимонным ароматом чистящего средства.
Наконец, выдохнув, я возвращаюсь в спальню к своему «пациенту». К мужчине, который, без сомнения, перевернет всю мою жизнь.
ГЛАВА 3
Рипер
Мне снится отец.
Я не часто думаю о человеке, который вырастил меня, как своего маленького приспешника. Я был плодом запретной интрижки между киллером и его жертвой. Вполне романтичная история, если бы моя мать не решила исчезнуть вскоре после моего рождения, оставив меня на воспитание монстру.
Монстру, который хотел, чтобы я стал таким же.
В десять лет, пока другие дети играли на детской площадке и кричали, гоняясь друг за другом под пристальным взглядом заботливых родителей, я практиковался в стрельбе под критическим взглядом отца. К пятнадцати годам я мог метко поразить любую цель. В восемнадцать — взял свой первый заказ.
Целью был бывший заключенный, освобожденный условно-досрочно, который настраивал против себя бывшую жертву, и после того, как законные методы не сработали, семья наняла моего отца, чтобы решить вопрос. Но отправил на дело он меня. В восемнадцать лет я был намного выше шести футов ростом, но моя цель была сложена как танк. Один взгляд на меня, вызывал у него смех, но он недооценил меня с первого взгляда, отнесся с презрением, когда я вытащил пистолет и направил на него.
— Ты вообще знаешь, что это, малыш? — Издевался он надо мной. — А теперь положи игрушку, пока я не выбил тебе все зубы.
Достаточно было одной пули, чтобы стереть самодовольное выражение с его лица. Осознание ситуации было почти комичным, и я бы рассмеялся, если бы чувство юмора не выбили из меня давным-давно.
Это было почти двадцать лет назад.
Но по какой-то причине сейчас я снова вспоминаю тот момент.
Я бы предпочел сны о ком-то другом. Например, о темноволосом ангеле с ее мягким прикосновением и большими, зелено-изумрудными глазами, которые выглядят такими невинными и чистыми. Такими… неиспорченными.
Никогда раньше не видел таких глаз. В мире, полном насилия, не мог себе представить, что существует кто-то настолько светлый, как она, кто-то, чьи прикосновения нежные и заботливые. Ее слова, мягкие и обеспокоенные, не похожи ни на какие, когда-либо адресованные мне.
— Боже мой, ты горишь! — Прорывается сквозь мое затуманенное сознание ее тихий голос, словно слыша мою безмолвную мольбу к ней вернуться. — Я должна отвезти тебя в больницу.
— Нет! — Говорю я, мой голос звучит хрипло. Несмотря на тяжесть моей руки, я слепо тянусь и хватаю ее. — Пожалуйста, ты можешь позаботиться обо мне здесь. Я буду… Я в порядке. Я был и в худшем состоянии.
Если честно, я далеко не в порядке. Тело мерзнет, но я потею, как будто пробежал марафон. Я не лгу, когда говорю ей, что бывало и хуже. Гораздо хуже, чем сейчас. Как в тот раз, когда цель заперла нас обоих в заброшенном доме и подожгла его, намереваясь отправить нас обоих в ад. Или в другой раз, когда я чуть не замерз насмерть на зимнем холоде, заблудившись в лесу в детстве, когда пытался убежать от отца. К тому времени, как мой старик нашел меня, я был почти в гипотермии. Когда я немного поправился, он показал мне, что случится, если я когда-нибудь снова попытаюсь сбежать.
— Ладно, — говорит мой ангел с покорным вздохом, который звучит так чертовски сексуально даже на пике моей лихорадки. — Я соглашусь только потому, что думаю, что твое тело пытается бороться с инфекцией, и не верю, что тебе действительно грозит опасность, но если лихорадка не спадет к утру, поедем в больницу.
Она вырывается из моей хватки и уходит, прежде чем я успеваю сказать хоть слово, но ненадолго. Мои губы раскрываются на вздохе, когда я чувствую, как что-то холодное касается моей кожи.
— Не могу поверить, что делаю это прямо сейчас, протираю тело незнакомца, вместо того чтобы отвезти его в больницу, — ворчит она, ее тон контрастирует с мягким прикосновением. Она помогает мне сесть и выпить воды, прежде чем дать таблетки, а затем еще воды.
— Меня больше не волнует потеря лицензии медсестры. Просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке, и я в ужасе от того, что принимаю неправильное решение.
Ее слова сопровождаются вздохами, и как бы мне ни хотелось что-то сказать, что угодно, чтобы убить печаль, которую слышу в ее голосе, я не могу сформулировать слова. Все мое тело ощущается тяжелым, и когда она возобновляет процедуру, ее прикосновения убаюкивают меня.
На этот раз мне снится она. Мне снится, что мы встретились как обычные люди. Возможно, в продуктовом магазине или ресторане, а не на полу в ее ванной. Мне снится, что я обычный мужчина, работающий с девяти до пяти и из обычной семьи. В этой версии все идеально.
Когда я просыпаюсь в следующий раз, лихорадка проходит, и, видя, что за ее открытым окном не мигают синие и красные огни, могу предположить, что она сдержала свое обещание не связываться с властями. Вздрагиваю, когда скобы на ране тянут кожу, пока я пытаюсь сесть в кровати, осматриваясь вокруг в мягком утреннем свете.
Из того, что я помню о доме, он слишком большой для одного человека, и на секунду думаю, что мой ангел может жить с кем-то еще. С членом семьи, возможно, даже с мужем. Может быть, у нее есть дети, просто их нет рядом, но быстрый взгляд на комнату не дает никаких намеков на супруга или детей. Никаких семейных фотографий, а тумбочка у дальней стороны кровати пуста. На комоде вдоль противоположной стены стоит одна фоторамка, но она слишком далеко, чтобы я мог разглядеть изображение.
— Ты проснулся! — Раздается голос из дверного проема, за которым следует мягкий топот ног, спешащих в мою сторону. Симпатичная темноволосая девушка останавливается передо мной, и, Боже, она идеальна.