Но всегда ли плодотворно такое сравнение? Одно дело, когда «Белый пароход» Айтматова вызывает гнев, сострадание и, главное, жажду действия, и другое дело, когда авторы заняты лишь печалью о прошлом. Что нам дает этот список потерь и приобретений? Ведь нет возврата даже к тому человеку, который начинал с великим энтузиазмом строительство первых пятилеток. Мы отдаем ему должное, чтим его и даже восхищаемся им, но нынешние строители общества живут в других условиях и другие обстоятельства определяют их подвиги и их характеры, другие требования предъявляет к ним жизнь.
Стоит сравнить хотя бы такую простую вещь, как количество людей, с которыми мы знакомы, — с тем количеством людей, которые окружали наших родителей, — их больше в пять, в десять раз. Но при этом мы испытываем дефицит дружбы. Общение стало более поверхностным. Зато наши родители испытывали дефицит новизны, дефицит общения.
В «литературе прощания» преобладает созерцательность. Ей не всегда хватает социальной активности, особенно для человека, который хочет что-то сделать, бороться, соучаствовать, творить. Эта литература вызывает сожаление о прошлом, вероятно, благотворное, законное, но не всегда способное побудить к действию. Думается, что художественная мысль лишь тогда совпадает с народной мыслью, когда она ведет вперед, а не назад, сливается с усилиями и трудом народа, его устремлениями. Такое положение приобретает особое значение для литературы о нравственном формировании человека. Некоторые критики стали преподносить нравственность как понятие неизменное, прежде всего крестьянское, делать старую русскую деревню источником духовных добродетелей. Оттуда, мол, все пошло и там все хранится. Истинно народное — значит деревенское. Деревня — это хорошо, а вот город — это плохо, город чуть ли не исчадие зла и пороков. Эти крайности антиисторичны.
А где же при всем при том рабочий класс? Тот класс, который делал революцию? В крови и беспощадности гражданской войны рождалась пролетарская, народная мечта о царстве свободы. Некогда казавшиеся утопическими идеалы социализма стали явью, и лучшие сыны революции шли в бой, чтобы разрушить мир насилия, чтобы «кто был ничем, тот станет всем». Вместе с трудовым крестьянством они сражались, чтоб «землю в Гренаде крестьянам отдать». Впервые в людской истории они воплощали идеи интернационализма, приносили в жертву все ради счастья угнетенных. Под предводительством рабочего класса возникала новая нравственность, отвергая мир эгоизма, корысти, невежества, идиотизма деревенской жизни, где калечились лучшие чувства, уродовалась любовь, где бедность была позором, религия — ханжеством. Пролетариат отстоял то лучшее, что цинично использовалось в народном характере церковью, властью. Новая нравственность нашего общества росла, укреплялась под руководством рабочего класса, строителя индустрии, делателя технического прогресса. Как же можно противопоставлять сегодня деревню городу, выдавать идиллических деревенских старух за главных хранителей добра, честности? Да и человек в деревне стал иной. Он унаследовал нравственность рабочего класса.