— Вы слышали это? — на мгновение брюнетка остановилась и аккуратными еле уловимыми шагами направилась в сторону непроходимых кустов.
Каждое движение юная особа делала с такой осторожностью, словно боялась испугать кого-то. Зелёный взгляд внимательно смотрел вниз на едва вылезающие корни растений. Она наклонила голову, но в этот же момент раздался треск ветви, заставивший её испуганно заглотить воздух и отскочить в сторону, столкнувшись с мужчиной.
— Простите, я, — девушка лишь сейчас осознала глупость, которую совершила. Она хотела отойти от него, но почувствовала крепкую тонкую ладонь на своей талии, что прижимала её к себе, — не всегда совладаю с эмоциями, — несколько растерянно добавила Бадлмер.
— Храбрости тебе не занимать, — произнёс Фролло, заметив лягушку, выпрыгнувшую из зарослей кустов. На мгновение он залился органным смехом.
— Вам лишь бы поиздеваться, — обиженно подметила девушка, но её лицо вдруг преобразилось, — Вы только что смеялись!
— Что? — несколько грубо возразил Фролло и попытался отстраниться от брюнетки, но теперь она прижалась к нему, обвив холодными руками тонкую шею.
— У вас кончики ушей покраснели, — на её лице в очередной раз заиграла детская улыбка, а зелёные очи, не отрываясь смотрели снизу вверх.
— Боже, что же ты делаешь? — Клод прикрыл глаза и спокойно вдохнул свежий вечерний воздух, наслаждаясь тёплым весенним ветром. Он чувствовал её маленькую грудную клетку, ощущал каждый удар юного сердца, что непозволительно быстро стучало, ударяясь о тонкие рёбра, — Нам следует вернуться, скоро будет дождь, — несколько холодно закончил он.
— Неужели судья боится дождя? — ухмыльнувшись добавила она, не прекращая смотреть на мужчину блестящими глазами, — Пообещай, что придёшь в театр.
— В театр? — он несколько вопросительно приоткрыл карий взор, — Конечно.
— Так не пойдёт, — холодными пальцами Элисон поправила седую прядь волос судьи, — Вы уже обещали мне второй танец.
— Я не отказывался от своих слов, — тонкая ладонь Фролло дотронулась до руки девушки, его взор устремился на знакомое кольцо, что было на её руке, — Откуда оно у тебя? — лицо его вдруг резко переменилось. Он внимательно с опасением рассматривал серебряное украшение с изумрудом.
— Разве это важно? — Бадлмер продолжала улыбаться до того момента, как мужчина крепко сжал её запястья, заставив кожу вокруг побелеть, — Оно досталось мне от матери… Клод, мне больно!
Прозвучал первый гром, и небо пронзил яркий темно-синий, режущий глаза разряд молнии.
— Нам следует вернуться, — в очередной раз повторил он и, прочитав гравировку на украшении, с силой оттолкнул руку брюнетки.
Комментарий к
ce moment bizarre* - этот неловкий момент.
У автора нет денег, чтобы продлить интернет-трафик, поэтому следующая глава задержится на неделю-полторы. Заранее приношу свои извинения
========== Часть 11 ==========
Фролло почти бесшумно открыл двери собора и вступил на каменный пол. Карий взгляд его устремился на фигуры молящихся людей, среди которых он выискивал один лишь силуэт. Кажется, девушка стояла всегда на одном и том же месте, бережно наклонив голову вниз, и еле слышно шептала слова молитвы. Убедившись в её присутствии, он подобно тени проскочил в сторону каменных ступеней, что вели на колокольню.
Судья всегда навещал пасынка в самое различное время дня, порой заставая его врасплох своим неожиданным появлением, но последнюю неделю мужчина тщательно продумывал каждый приход в собор. Он появлялся только во время вечерней молитвы, на которой мадмуазель Бадлмер всегда присутствовала. Объяснить это можно было не столько набожностью, сколько скукой, что нагонял на неё Париж.
Безо всяких сомнений, Фролло избегал девушку всеми возможными способами, которые были весьма эффективны. Ему даже казалось, что он начинает забывать юную особу и все чувства, что он испытывал были ложными, являлись всего лишь игрой дьявола, сидящего на его плече. Отвлечься помогала работа, которая никогда не заставляла себя ждать. На этой неделе произошло очередное убийство знатного человека, что безусловно было связано со смертью Отиса Готье, но прямых доказательств охране так и не удалось найти.
***
— Почему ты не хочешь остаться здесь? — Квазимодо вопросительно взглянул девушку, что рассматривала своё отражение в одном из колоколов, но ответ не последовал, — Элисон?
Мадам Бадлмер с отвращением смотрела на своё бледное лицо. Юной девушке не нравилось, что её постоянно сравнивали с матерью, ведь они абсолютно не были с ней похожи. По крайней мере, аристократка считала именно так. Да, у неё были зелёные глаза и тёмные волосы, как у Элизабет, но на этом их сходство заканчивалось. Она в какой-то мере восхищалась умом и заботой своей матери, как и любой другой ребёнок в любящей семье, но в то же время она хотела быть кем-то другим, кем-то особенным, а не просто копией уже существовавшего человека. Почему-то люди всегда ожидали от юной девушки действий, достойных её матери, и она разочаровывала их, показывая выдуманную легкомысленность, что сама и создала, желая огородиться от предвкушающих взглядов.
— Квази, я не знаю, — она лишь виновато пожала плечами, продолжая изучать тонкое лицо, гематома на котором уже успела исчезнуть и почти не доставляла боли при мимике, — Всему виной привязанность к месту. В Англии я провела свою весьма несознательную юную жизнь. С ней связано много детских воспоминаний… и большинство из них довольно приятные. Я влюбилась в холодный дождь Лондона, а что не менее важно — я привыкла говорить с людьми на английском языке. Хотя французский я знаю не хуже. Кажется, Париж для меня чужой город.
— Что тогда заставило тебя приехать сюда? — горбун медленными, неловкими шагами приближался к девушке, — Раз это место столь чуждо тебе?
— К сожалению, не все зависит от человека, — тонкая рука аккуратно дотронулась до колокола, словно боясь испугать его, — Политика в большинстве своём не благосклонна к желаниям народа. То с какой скоростью она меняет своё направление вынуждает бежать в другие места, в надежде, что установки, которые казались невыносимыми, не в силе настигнуть тебя в ином городе.
— Я не думаю, что политика настолько ужасна, — горбун встал позади Бадлмер и направил зелёный взгляд на колокол.
— Тебе не приходилось сталкиваться с ней, потому что ты не покидаешь колокольню, — вдруг лицо её залилось красным цветом, а глаза стали беспорядочно бегать по золотой поверхности, — Прости, я не это имела ввиду… — краска на её бледных щеках заставила Квазимодо невольно улыбнуться, — Я хотела сказать, что политология — это прекрасная наука, но она ещё более потрясающая, когда последствия обходят тебя стороной. Боже, кажется я совсем не умею подбирать слова…
— Я хотел бы продолжить играть на клавикорде, — звонарь дотронулся до маленькое ладони подруги, желая показать, что ей не за чем переживать, ибо зачем стесняться правды?
— О, да, конечно! — девушка произносила любые слова, которые приходили ей в голову, пытаясь успокоить своё стеснение, что взбудоражено жгло щёки, — Мы можем прямо сейчас отправиться ко мне домой, но мне предстоит познакомить тебя с членами моей семьи. Если они будут смущать тебя, то придётся подождать пару дней, чтобы дом был пуст.
— Скоро начнётся молитва, и я бы не хотел покидать собор до прихода хозяина, — он внимательно наблюдал за смущенным выражением лица Элисон, что резко переменилось, — Я не думаю, что он будет против, если я уйду с тобой. На мой взгляд он достаточно благосклонен к тебе.
— До такой степени благосклонен, что появляется в соборе лишь, когда меня нет, — её губы искривились в подобие ухмылки, — Почему ты всегда переносишь химер с места на место?
***
Хайвэл сидел на пороге усадьбы, облокотившись ладонями на колени. Рядом с ним лежал грейхаунд, что положил голову на обувь хозяина и слегка прикрыл глаза. Старый пёс, жизнь которого уже подходила к концу, был единственным другом мужчины последние восемь лет. Несмотря на возраст, лорд все ещё брал питомца с собой на охоту. В другое же время старый приятель всегда сопровождал его во время прогулок по саду и так же спокойно спал у его ног.