Каждую вторую минуту речи своей он кашлял, чихал и вытирал пот со лба. Казалось, что ему даже трудно говорить, ибо начинал он с довольно высокой интонации, а к концу предложения голос его становился настолько хриплым, что понять его было почти невозможно.
Но самым безобразным являлось то, что Хайвэл был вынужден сидеть напротив столь «приятной» личности, слушать лязгающий голос и пытаться угодить мужчине всяким образом. Тем не менее, Бадлмер держался достойно. Он ни на минуту не отвлекался, ровный стан его ни разу не скривился, а глаза сохраняли выражение крайней заинтересованности.
Большую часть времени ему приходилось вести диалог, дабы заинтересовать пэра Отиса, голос его был монотонен и сдержан. Мужчина бы наверняка сорвался, смотря на недовольное жабье выражение лица, если бы в комнате не находился Фролло, который всячески оказывал поддержку в моменты смятения юноши. Причём судье удавалось помогать брюнету так, что Готье даже не замечал неподготовленность переговорщика.
— Полагаю, сейчас самое время сказать, что Виктор бы гордился тобой, — тишину прервал несколько уставший голос Клода.
— Вы не обязаны врать ради поддержки, пэр, — Приподняв голубой взгляд, Хайвэл заметил на лице Фролло ухмылку, — Я понимаю насколько был близок к провалу, — несколько выждав, он добавил, — К тому же я слишком хорошо знаю своего отца.
— Мне нет причины льстить тебе, ибо большую часть работы ты совершил сам, но ты прав, — голос его обрёл оттенок сожаления, — Виктор бы никогда не похвалил тебя. Он был вечно недоволен, упрям до самых костей… и просто невыносим.
— Вы похожи, — вкрадчиво заметил Хайвэл.
— Пожалуй, я соглашусь с тобой, — Клод с неким облегчением встал с кресла и подошёл к окну, — Наша настойчивость достигала неимоверных высот, когда мы работали. Когда-то давно, в этой же комнате, твой отец вёл переговоры с Франсуа Готье. Такая же свинья, как и его сын. Я бы многое отдал, чтобы ещё раз взглянуть на его испуганное лицо.
— Кстати, говоря об отце… Разбирая документы в его кабинете, я наткнулся на некоторые бумаги, понять которые я не в силах, — Хайвэл внимательно наблюдал за жилистым лицом судьи, выражение которого обрело некое беспокойство, — Я думаю вы должны их увидеть…
Речь юноши прервал мужчина, ворвавшийся в комнату без какого-либо предупреждения. Тяжелые доспехи его неприятно звенели при каждом движении, чётко отдаваясь в голове Бадлмера. Громоздкими шагами он прошёл в сторону судьи и осведомил его о происшествии, подробности которого лорд был не в силах расслышать. Серьезность произошедшего он осознал, лишь увидев выражение лица Клода, мышцы которого будто бы окаменели.
— Хайвэл, ты привёл кого-нибудь на бал? — Фролло приподнял напряжённый взгляд на мальчишку, — Советую немедленно найти их.
В стенах замка лежал обезображенный труп мужчины. Обличие и личность его можно было распознать лишь по одежде, в которой он появлялся ранее. Внутренности несчастного рассыпались по холодному полу. Лицо его приобрело неестественные, даже ужасающие черты, коим было суждено прийти в последние секунды жизни бедолаги и остаться на них посмертно. Невообразимо большой рот и широко распахнутые глаза, в которых словно запечатлелась сама смерть, обрели нечеловеческие очертания. И лишь короткая туника, вышитая драгоценной каймой, позволяла узнать в мертвеце представителя торговой гильдии.
***
Не отчаиваясь, Элисон продолжала искать Айзека, среди присутствующих. Он был последним человеком, которого она видела перед тем, как ушла в сад, и вероятность его присутствия в данный момент была гораздо выше. Но все ещё перед ней кружились одни и те же лица аристократов, будто сливающиеся в единое целое.
Музыка резко прекратилась, нарушив царившую гармонию зала. У каждого входа в зал число вооруженных охранников удвоилось, что вызвало чрезмерное число шумных разговоров в зале.
— Уйди с дороги!
Довольно крупный мужчина скоростно направился в сторону выхода, по пути напыщенный силуэт его, задел мадам Бадлмер, отчего хрупкое тельце её упало на ледяной пол бального зала.
Не успела она прийти в себя, как увидела перед собой Бертольдо, что протягивал ей свою квадратную ладонь. Посол помог девушке встать на ноги, попутно подарив ей добродушную улыбку, которая безусловно была натянутой, но смогла успокоить дрожащее изнутри тело брюнетки.
— Спасибо, — еле слышно произнесла аристократка, заглянув в карие глаза мужчины, излучавшие непонятное ей оживление.
— Я полагаю, что спрашивать о происходящем у вас бессмысленно, — тёплая рука его продолжала держать дрожащую ладонь.
— Вы даже представить не можете насколько вы проницательны.
Как трепетно Элисон жаждала рассказать кому-то о случившемся в саду, как пылко искала хоть одно знакомое лицо, желая облегчить душу… Она уже была готова выложить своё волнение на широкие плечи неаполитанца, но что-то остановило её в самый последний момент. Было ли то предчувствие или простая человеческая осторожность — так и осталось неизвестным даже в её собственной маленькой голове.
Вдруг все гости бала зашевелились, самые разнообразные голоса безобразно отдавались в голове юной девушки, которая и без того шла кругом. Толпа продвинулась в сторону балкона, а затем вновь раздвинулась. На холодный пол бального зала вступила Анна Французская. Принцесса перемещалась крайне быстро, при этом успевая приветствовать наиболее выдающихся гостей. Она не изменяла своей изящной и отработанной походке даже сейчас. Следом за ней в помещение вошли двое вооружённых мужчин, которые, по всей видимости, являлись её охраной.
В этот же момент Элисон ощутила сильную мужскую, которая сильно сжимала локоть и тянула её в сторону выхода.
***
Руки мадам Бадлмер освободили лишь в помещении, которое больше было похоже на подвал, в котором проводят пытки. За столом сидел мужчина средних лет, голова которого уже успела облысеть. Гневный взгляд был направлен на тонкое лицо девушки, которая изо всех сил пыталась сдержать слезы.
— Я требую объяснений, — голос брюнетки был близок к срыву, он стал заметно ниже, от подкатившего кома к горлу.
Мужчины, несколько задумавшись, поскрёб подбородок рукой. Его лицо украсила насмешливая ухмылка. Ему было в удовольствие наблюдать за поведением молодой особы, глаза который украшал блеск обиды и надежды. Сколько лет он работал здесь и каждый день видел одно и то же выражение лица, слышал одни и те же слова: «Да как вы смеете?! Я не виновен!».
— Мадмуазель Бадлмер, — его резкий тяжелый голос ударил по барабанным перепонкам брюнетки, заставив её лицо поморщиться, — Я предлагаю вам не разыгрывать драму, — встав с большого деревянного стула, он направился тяжелыми шагами в сторону пленницы. Его оценивающий взгляд проскользнул по подолу её платья и остановился на мокрых зелёных глазах, — В лучшем случае, вы пробудите здесь до завтрашнего утра. До выяснения обстоятельств, конечно же, — он с неким сожалением вздёрнул брови и взял плащ с дубового стола, — Жан, отведи девчонку в камеру.
Не успели запястья Элисон отдохнуть, как их вновь схватил один из охранников. Он держал её мертвой хваткой, как хищник — свою добычу. Кожа неприятно ныла, чувствуя крепкие руки мужчины, так трепетно выполняющего свою работу. Она податливо шла в сторону каменной камеры с неким предвкушением освобождения.
Как вдруг стражник развернул девушку к себе. Он пронзительно смотрел в её зелёные испуганные глаза, нарочно делая шаги ей навстречу до тех пор, пока она не уперлась спиной о каменную стену темницы. Её взгляду предстало квадратное лицо с большим носом. Оно было покрыто неисчислимым количеством шрамов. Серые, почти прозрачные глаза с похотью смотрели на её шею.
С минуты девушка находилась в смятении и ее сознание всячески отрицало происходящее, пока она не ощутила грубую, шершавую руку, ползущую подобно ядовитой змее по внутренней стороне бедра. Мужчина грубо впился в губы Бадлмер, он проворно размыкал их своим языком. С каждым движением его, тело молодой особы наполнялось отвращение к себе. Элисон пыталась оттолкнуть грузное тело мужчины, так назойливо прильнувшему к её плоти. Она обречённо била маленькими бледными кулачками по его сильной груди. Он же продолжал напористо внедрять свой язык в её рот, проводя им по её белым, гладким зубам.