Фальшиво насвистывая симфонию Гайдна, Дэвид медленно направился на кухню. Обычно перед едой он занимался гимнастикой и бегом, но в это утро решил сделать исключение. Дэвид был мускулистым мужчиной с широкими плечами и сильными руками и на вид весил больше 175 фунтов. Седые пряди посеребрили его черные густые волосы. В зависимости от освещения его большие живые глаза бывали то ярко-голубыми, то бледно-зелеными. Мелкие морщинки избороздили его лоб и залегли у переносицы.
Он остановился в центре кухни, потирая руки с видом дилетанта, отважно притворяющегося профессионалом. – Итак, займемся приготовлением завтрака. – Дэвид распахнул холодильник. – Выбор... У нас богатый выбор, не так ли? – Его голос гулким эхом отозвался среди почти пустых полок.
Однажды, безнадежно загубив два бифштекса, он заявил Лорен:
– Пожалуй, я напишу кулинарную книгу для одинокого мужчины и назову ее: "Как не надо готовить".
Выбор провизии оказался нетрудным делом. – Так, посмотрим. Можно использовать томатный сок и... Английская булочка выглядит привлекательно, не правда ли? И пяток яиц. Их необходимо разбить, так?
Лорен впорхнула в закуток, где они обычно ели, в тот момент, когда он ставил на стол приготовленную яичницу.
– Сработано отлично, – заметила она, обозревая завтрак. – Из тебя получилась бы хорошая хозяйка.
Несколько прядей блестящих волос выбились из-под полотенца, которым – она обернула голову. Ее улыбка говорила о том, что она, как и прежде, готова по-новому начать день.
– Итак, – медленно спросил Дэвид, – каковы твои планы на сегодня? – Он был рад тому, что подавил в себе импульс выпалить хорошие новости. Он скажет о них небрежно, точно так, как Лорен сама не раз сообщала ему о завтраке в Белом доме или задании по освещению кампании важного сенатора, которое ей удалось пробить.
– Дэвид, ты хочешь что-то мне сказать?
– Не понял, – с трудом изображая безразличие, ответил он.
– Девушка, с которой я жила в одной комнате, когда училась в колледже, – улыбнулась Лорен, – однажды решила устроить мне сюрприз. Так вот, перед тем, как на меня набросилась группа орущих и визжащих студенток, у нее было точно такое же выражение лица.
– Ну что же, – продолжал он тем же тоном, пародируя самого себя, – кое-какие радостные известия имеются. Доктор Уоллас Хатнер, – да, именно тот, – завтра уезжает на несколько дней.
– И?
– И... вчера вечером он попросил меня совершить вместе с ним обход и принять его пациентов.
– О, Дэвид, как замечательно! – воскликнула Лорен. – Уоллас Хатнер! Это впечатляет. Самый знаменитый хирург Бостона со времен Артура Фидлера.
– ... и достаточно проницательный, чтобы распознать истинный талант, когда сталкивается с ним. Так вот, я буду подменять его в течение трех дней, пока он не вернется с конференции в Кейпе.
– А ты сидишь и пытаешься сделать вид, что тебе это безразлично! Ты забавный тип, Дэвид.
Яичница, по правде говоря, не очень уж привлекательная, так и осталась лежать нетронутой на тарелке Лорен под градом вопросов, которые она обрушила на Дэвида.
– Хатнера вовсю нахваливал "Тайм". Тебе это известно? – в заключение заметила она.
– На его счету операции шейхов и премьер-министров. В принципе он такой же обычный человек, как мы с тобой, и не надевает халат шиворот-навыворот.
– Будь же хоть раз серьезен, прошу тебя. Ты будешь получать больше?
Глаза Дэвида сузились. Несколько секунд он пристально смотрел на нее, стараясь угадать, что скрывается за этим небрежным вопросом. Хотя вопрос о его зарплате хирурга ставился не часто, жаркие споры по этому поводу возникали периодически. Лорен, видимо, не хотела или не могла принять непостоянные экономические реальности их медицинской профессии, которые зависели от других докторов, в особенности в таком большом городе, как Бостон, где полно врачей.
Даже после двух лет работы в бостонской больнице он ощущал прохладное отношение к себе со стороны многих коллег. Плохие вести распространяются быстро и держатся долго. "Шелтон? О, да, пожалуй, я мог бы направить эту женщину к нему... это не самый трудный случай, хотя, откровенно говоря, я не уверен, что он с ним справится... Я хочу сказать, что после смерти жены и ребенка он уже не тот... Нет, правда, я готов от всей души помочь ему... Но что подумает обо мне мой пациент, если я направлю его к хирургу, который давно сдал?"
Такое нелегко вынести. Впрочем, он никогда не предполагал, что будет легко. То, что Лорен беспокоится о его финансовом положении, понятно, хотя несколько обескураживает. Потребуется время, пытался он об.яснить. Просто нужно немного подождать.
По выражению ее лица невозможно было догадаться, о чем она думает. Тем не менее Дэвид осторожно ответил:
– Видишь ли, Хатнер – начальник отделения. Это означает расширение контактов с докторами, которые направляют пациентов к хирургам.
"Любой контакт с ними не помешает", – с сожалением подумал Дэвид. Он продолжал заходить в хирургическую так редко, что сестры при его появлении оставались стоять на своих местах, ожидая другого врача.
– Он собирается взять тебя к себе?
– Лорен, он меня едва знает! Он просто увидел шанс бросить кусок хлеба тому, кто в нем нуждается. Вот и все.
– Ну что же, мистер Айсберг, – улыбнулась она, – вы вправе поступать так, как считаете нужным. Но мне любопытно, равно как и вам... Когда ты собираешься подменить его?
– В шесть встречаемся в больнице. К восьми или девяти должны закончить... Господи, совсем забыл! Вечером или завтра утром мы приглашены на обед к Розетти. Я обещал, что...
– Я не смогу, – вставила Лорен. – У меня полно работы.
– Они не нравятся тебе, признайся?
– Дэвид, прошу тебя, мы уже говорили об этом. Я считаю Розетти очень милыми людьми...
Ее отговорки звучали неубедительно. Безуспешные попытки Дэвида поближе познакомить ее с владельцем бара и его женой, к которым он сам давно относился прекрасно, служили источником постоянного напряжения.
– О'кей, я позвоню Джою и скажу, что мы придем как-нибудь в другой раз, – сказал Дэвид, довольный тем, что почти без трений урегулировал скользкий вопрос.
– Ну и чудесно. Нет, в самом деле... (таким образом Лорен всегда благодарила его за уступки) работы по горло. Этим утром я лечу в Вашингтон. Президент собирается огласить детали последней экономической программы, и начальство требует представить материал с личными впечатлениями. Возможно, придется пробыть там дня два.
– В таком случае запасайся калориями, – он кивнул в сторону завтрака, к которому она не притронулась. – Яйца не понравились?
Лорен бросила взгляд на часы, встала и потянулась.
– Оставь их до моего возвращения. – Она направилась в спальную и, пройдя несколько шагов, добавила: – Со временем они только улучшаются. – Она засмеялась и бросилась бежать по коридору, заметив, что Дэвид вскочил со стула и устремился за ней. Выждав, когда он подбежит поближе, она захлопнула дверь и повернула ключ в замке.
– Ты пожалеешь об этом, – раздался за дверью голос Дэвида. – В один прекрасный день я стану знаменитым шеф-поваром и женюсь на "Графине Лузитании". Тогда ты потеряешь меня навсегда.
Спустя двадцать минут Лорен вышла из спальной в потрясающем бордовом костюме и бежевой блузке, с шелковым шарфом на шее.
– Никаких пещерных штучек, Дэвид, – предупредила она, останавливая его движением руки. – В нем мне ходить целый день. Послушай, совсем вылетело из головы. Ты мог бы мне помочь.
– Только в обмен на пещерные штучки.
– Дэвид, я серьезно.
– Хорошо, слушаю.
– В офисе сенатора Кормиера заявили, что он через день или два ложится на операцию в вашу больницу. Кажется, по поводу желчного пузыря.
– Ты уверена? Кормиеру скорее место в Белом мемориале, чем у нас.
Лорен кивнула, как бы соглашаясь, и спросила:
– Он не попадет к Хатнеру?
– Исключено. Хатнер не стал бы никуда уезжать.