Хм, что батюшке неведомо, за то и можно и не стыдиться.
— Не Славку, тебя я в степь брал, да по весям нашим, да в совет городской. Не Славка, а ты за домом следишь, припасами ведаешь, книги домовые ведешь, деньгами распоряжаешься. Ты завидная невеста в любой дом. А уж после степных пожаров и вовсе во всем государстве известно, какое ты сокровище.
Покраснела, глаза опустила. Сглупила я с этими пожарами страшно, опозорилась на весь мир. Глупая была совсем. Сейчас бы ни за что не сунулась в мужское дело.
— Благодарствую, батюшка, за науку, за наставление, — поклонилась бы в пояс, коли бы не сидела, а так только голову склонила. — Да только пора мне в своем доме хозяйкой быть, а отцовский уступить твоей супруге. Да и внуков тебе подарить хочется.
— Умна ты, дочь, даже более, чем для женщины следует, — вздохнул отец. — Знаешь, какие слова сказать. Знаешь, поди, и женихов, какие тебе вровень?
— А как же их не знать, батюшка? Трое их. Пресветлый кнес Ольхов, князь Волчек да хан Таман.
— И что скажешь про них? Кто тебе больше по сердцу?
Нет, ни в жизнь не поверю, что отец мне выбор дает! Мягко он стелет, да только его нрав и хитрость я знаю. Просто проверяет меня.
— Пресветлый князь мне по нраву, батюшка. Человек он добрый, щедрый, дом у него большой. Старых традиций не держится, наложниц не заводит, одной женой довольствуется. Не ровня я ему первой женой, а третьей ему меня взять не зазорно. Только детей много у него, буду ли хозяйкой? Митрий Волчек хорош собой, здоров, молод, но брак сей более ему выгоден. Лес мой да поля к его землям примыкают. И данник он наш много лет. А возьмет дочь кнеса в жены — не князем будет, а полноценным кнесом уже. Не данником, но зятем. Во всем ему добро — и владения расширит, и сильного союзника заполучит, и дань платить более не придется. Только нам от того какое выгода, отец?
— Выгода, дочь, не явная. Во-первых, куда лучше добрый сосед да еще родственник под боком, чем оборотни с их междоусобицами. Ты, может, не знаешь, а борьба там за власть нешуточная идет. Дед Митрия, отец его, сам он дань платили, с нами дружили, заговоров против нас не плели. А коли свергнут его, то нам не поздоровится. Начнутся распри, стычки. Оборотни людей сильнее, они нам крови выпьют немало. Коли войну затеют — спустить им этого нельзя. Сыновей у меня нет, на волость мою многие смотрят недобро. Я сегодня в силе, а завтра стар буду, загрызут нас соседи, если увидят, что мы оборотней пожалели. Поэтому вырезать их придется под корень. А жалко, живые же. Целый клан уничтожить — как потом жить, как богине в глаза в посмертии смотреть? А коли молодого Волчека я поддержу, его положение значительно укрепится, а у нас будет сильный и безусловный союзник. Да и из родни у Митрия одна сестра малая, не будет в тереме супротив тебя никого. Будешь сама себе хозяйкой, ни перед кем голову клонить не придется. И дети твои будут не десятыми, а первыми.
Всё ясно, ехать мне к оборотням.
— Что ж, батюшка, теперь вижу, что Митрий Волчек мне больше всех подходит, — улыбнулась я.
— За хана не хочешь слово замолвить? — из-под нахмуренных бровей взглянул отец.
— А что говорить, батюшка. — вздохнула я. — Сам ты знаешь, что люб он мне более других мужчин. Сердце мое птицей бьется, когда он на меня смотрит. Сколько он ко мне сватался, трижды?
— Не считал, — хмуро ответил отец. — Больше десятка раз.
Вот оно как!
— Любит меня Таман, — задумчиво сказала я. — Да только в шатры его я не хочу. Жить в степи, спать на земле, есть конину, мыться раз в месяц, коли у реки встанем, детей рожать в грязи и без лекаря — благодарю покорно. Коль прикажете, слова против не скажу. А коль выбор даете — уж лучше к пресветлому третьей женой!
Вопреки моим ожиданиям, слова эти отца не порадовали.
— Таману ты больше жизни нужна, — сказал он печально. — Готов ради тебя степь перевернуть, перестроить. Он ведь до сих пор жену не взял, тебя ждет.
— Жену, может, и не взял, а наложниц у него предостаточно, — с обидой вспомнила я.
— По степным обычаям, юноша в шестнадцать первую жену взять должен. Коли не берет — позорно ему. Станут говорить, что нет в нем мужской силы, а то и вовсе предпочитает юношей. Таких, ты знаешь, сразу скопят и в рабство продают. Наложницы — малая уступка. Да и обещал, что ты единственной у него будешь, всех разгонит, других жен в шатер не возьмет. А коли хан так поступит — знай, что вся степь рано или поздно за ним повторит.