Он услышал, как кто-то прокричал приказ погасить свет. Огромные прожекторы, освещавшие поселение, немедленно отключились. Росс бросился на землю рядом с автопушкой, когда все вокруг накрыла тьма. Он тяжело упал на живот.
Тишина воцарилась в поселении так же внезапно, до этого как началась паника. Глазам Росса понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, но во флуоресцентном свете подземных лишайников он смог разглядеть темные силуэты. Недалеко залег Гешива, заметный по очертанием львиной гривы и бороды. Слева от Росса занял позицию Сильверстайн, целясь из своей снайперской винтовки – на аугметические глаза охотника никак не повлияло отсутствие света. Вместе с кантиканскими добровольцами они сформировали линию обороны, на протяжении пятидесяти метров, если не больше, защищавшую узкий вход в ущелье и его западный фланг.
Росс, прищурившись, вглядывался в темноту, и с трудом рассмотрел гуманоидные силуэты, взбирающиеся на насыпь из камней и обломков перед ними. Враги, остановившись на вершине этого каменного холма, смотрели прямо на них. Сейчас их вполне можно было поразить огнем стрелкового оружия. Росс тихо выругался, глядя на них, пока они смотрели, казалось, прямо на него. Они были так близко… Росс даже слышал, как они говорили друг с другом хриплыми гортанными голосами.
Гешива, повернувшись, прошептал:
— Карательные отряды Великого Врага. Они прочесывают развалины в поисках бойцов имперского сопротивления. Не двигайтесь.
Росс затаил дыхание, вжимаясь в землю. Несколько силуэтов отделились от отряда на насыпи и начали осторожно спускаться.
— Сир, я насчитал пятнадцать. Пять приближаются сюда, — прошептал Сильверстайн.
— Собаки? Что насчет собак?
— Это боевые псы, не ищейки. Я обнаружил семь из них на расстоянии ста двадцати метров дальше вверх, и не похоже, чтобы они учуяли нас. Здесь нет ветра.
— Будь готов и жди приказа, — велел Росс.
Солдаты противника перебирались через обломки зданий и рухнувшие колонны. Теперь они были так близко, что Росс мог разглядеть резкие очертания их бронированных фигур, металлические лепестки и венцы на их плечах и руках. Трое из них были вооружены лазганами, остальные двое несли фонари и тыкали в развалины длинными металлическими пиками.
Росс закрыл глаза и сжал кулаки. На его верхней губе выступил пот. Белые лучи фонарей метались туда-сюда, иногда проходя в опасной близости от позиции кантиканцев. Наконец, когда по счету Росса прошло пятьдесят восемь мучительных секунд, вражеские солдаты повернулись, направившись назад. Они снова начали взбираться на насыпь, рыча что-то на своем языке. Ругались они, или докладывали своим командирам – Росс не мог понять. Еще несколько раз бросив взгляд в сторону ущелья и спрятанного в нем убежища, воины Великого Врага скрылись за насыпью.
Росс глубоко вздохнул. Он и не заметил, что все это время почти не дышал. Кантиканцы ждали еще несколько секунд, вглядываясь во тьму, потом начали подниматься из своих укрытий.
— Обычный патруль, — сказал Гешива.
Все уже поднялись, но Сильверстайн все еще лежал на земле. Росс взял его за плечо и встряхнул.
— Бастиэль, ты в порядке?
Охотник посмотрел на Росса, ошеломленно моргая своими бионическими глазами.
— У них нет лиц… — сказал он.
— Бастиэль?
— Я видел их. У них нет лиц, — повторил Сильверстайн, вставая. В первый раз за почти десять лет службы Росс видел его таким потрясенным. Охотник на ксенотварей, бесстрашно сражавшийся с кракенами и карнодонами, был испуган зрелищем истинного лица Великого Врага.
ГЛАВА 5
ОН в ловушке и спасения нет.
Когда инквизитор Маркус Делахант очнулся, это была первая мысль, которая пришла ему в голову. Он попытался сесть, но боль в сломанном бедре пронзила его, как раскаленная игла. Делахант упал на бок, и его стошнило на холодный, мокрый каменный пол.
Он пытался вспомнить, где он находится. Оглядевшись вокруг, он увидел, что лежит на полу в каком-то темном зале. Зал был уставлен брусьями из полированного дерева, на них рядами, как выпотрошенные туши, висели цилиндрические кожаные мешки. На стене была фреска, расписанная яркими красками – стилизованное изображение борющихся обнаженных атлетов. Делахант догадался, что это спортивный зал.
Но он не помнил, как попал сюда. Его последние воспоминания были о том, как он пытался скрыться от карательных отрядов, убегая по улицам Верхнего Бураганда. Смутно он вспомнил, как столкнулся с вражеским солдатом на мотоцикле. Именно тогда он и сломал бедро.
Делахант оперся на дрожащие руки и заметил большой керамический таз с водой. Несомненно, его поставили сюда, чтобы атлеты могли утолять жажду из него. Но сейчас все атлеты были мертвы. Делахант вспомнил их койки в казармах, красные от крови, когда он пробирался сюда. Это воспоминание было самым четким.
Мучительно медленно Делахант потянулся к тазу с водой. Но расколотые кости отозвались такой болью, что он едва не потерял сознание. Он бессильно повалился на пол, его горло было слишком сухим даже для тошноты.
Совершенно разбитый, инквизитор лежал, даже не моргая. Он уже помышлял о том, чтобы покончить с собой, и обдумывал эту мысль некоторое время. Но наконец, Делахант принял иное решение. Подняв левую руку, он прижал к губам свое инквизиторское кольцо, и начал говорить. Простое с виду бронзовое кольцо несло инквизиторскую эмблему. Когда Делахант говорил, его слова преобразовывались в данные, записывавшиеся с помощью микроскопических кварцевых проводников в инквизиторской инсигнии. Поток информации шел по схемам и зашифровывался, трансформируя звуки в закодированные символы.
В его состоянии это был тяжкий труд. Иногда теряя сознание, медленно и с огромным усилием, Делахант записывал все, что он мог вспомнить с того момента, как прилетел на Кантику.
НАСКОЛЬКО Росс мог сказать, уже наступило утро. Шел только второй день его пребывания в подземных руинах, а он уже потерял чувство дня и ночи. Единственная причина, по которой он думал, что уже утро – он чувствовал себя очень уставшим. Его глаза жгло от недосыпания, а голова страшно болела.
Он и Селемина не спали всю ночь, пытаясь установить психическую связь с Делахантом, но безуспешно. Психическое напряжение было не только изнуряющим, но и опасным. По очереди они, отделившись от телесной оболочки, парили в виде психической сущности над минаретами Бураганда. Угроза быть атакованными другими психическими сущностями, особенно на планете, захваченной силами Хаоса, была очень велика. И пока один из инквизиторов пытался установить связь с Делахантом, другой охранял его, будучи в готовности вмешаться и прийти на помощь, если возникнет необходимость. Ночь тянулась медленно, попытки установить психическую связь давались с все большим трудом, усталость брала свое. Росс проглотил три таблетки мелатонина, но даже это не помогало сохранить ясность ума.
Селемина заснула, растянувшись на холодном каменном полу. Она по-прежнему была одета в ярко-желтый обтягивающий костюм и высокие ботинки, ее волосы растрепались, упав ей на лицо. Возможно, психический потенциал Селемины соответствовал эта-уровню, но пока она была еще молода и считалась очень способным псайкером каппа-уровня. Как следствие этого, ей пришлось взять на себя большую часть усилий. После третьей попытки Селемина так устала, что с трудом могла говорить.
Они прятались в руинах дома кантиканского стиля с плоской крышей, оказавшегося в этом ущелье вечность назад. Дом так оброс отложениями мела и известняка, что стал похож на каменную раковину. По крайней мере, в руинах можно было найти покой и уединение, необходимые для псайкерской медитации. Гешива оказался любезным хозяином, предоставив им пластиковое покрывало и угольную печь для обогрева.
Росс осторожно укрыл покрывалом спящую Селемину. Ей необходимо было отдохнуть, и Росс не хотел ее будить. Он устроился в крошечной каменной хижине, усевшись, скрестив ноги, на древних каменных плитах. Он принял еще две таблетки мелатонина и мысленно приготовился к новой попытке установить психическую связь с Делахантом. На этот Россу придется действовать одному.