Вследствие этих географических особенностей, Великий Враг вел войну на Холпеше иным способом. Так как здесь было недостаточно площади суши для высадки больших масс войск, Броненосцы начали вторжение воздушными бомбардировками. Эскадрильи вражеских перехватчиков и бомбардировщиков ревели турбинами двигателей, скользя в небе, как стаи летучих мышей. Эскортные крейсера Великого Врага, проскользнувшие мимо патрулей Имперского Флота, маячили в небе, как призрачные летающие континенты.
Бомбардировка опустошила Холпеш, сея смерть и разрушение от цитрусовых рощ и песчаных пляжей прибрежных равнин, до ступенчатых пирамид и минаретов городов‑государств Холпеша.
Стратегия противника состояла в том, чтобы вывести из строя пути сообщения, нарушить управление и связь, и нанести урон. Эти цели были достигнуты за три дня непрерывных налетов. Дороги были разрушены, сельские районы изолированы, города горели, и четыре миллиона граждан остались без крова. Потери достигали ста двадцати тысяч убитыми.
В некотором отношении бомбардировка укрепила боевой дух народа Холпеша. В Мантилле, главном городе Холпеша, улицы заполнились толпами горожан, готовых предоставить продовольствие и сдать кровь для пострадавших. Столпотворение было столь велико, что губернатору пришлось приказать гражданам разойтись по домам, чтобы не мешать организованной помощи.
Не желая сидеть сложа руки, отдельные пехотные роты Кантиканской Гвардии прошли маршем семьдесят километров за один день, чтобы оказать помощь жителям разрушенных сельских районов Астура и Валадуры. Правительство Холпеша пребывало в смятении и замешательстве, и старшие офицеры Кантиканской Гвардии самостоятельно предприняли усилия для оказания помощи пострадавшим.
Спустя двадцать четыре часа колонна из шестидесяти тысяч кантиканских гвардейцев с шанцевым инструментом в рюкзаках, под развевающимися знаменами гарнизона Холпеша, отправилась в долгий путь в отдаленные провинции.
Военные грузовики с предметами снабжения пытались пересечь разрушенные дамбы и ирригационные системы, храбро пренебрегая собственной безопасностью. Многим удалось добраться до беженцев, покинутых среди руин своих деревень, и доставить столь необходимые медикаменты и продовольствие. Но десятки грузовиков и их водителей утонули или были потеряны из‑за оползней.
Далеко от больших городов, в провинциях, изолированные поселения стали маленькими островками страданий. Муж привязал к своей спине тело погибшей жены и отвез ее на велосипеде за тридцать пять километров, к кладбищенским пещерам.
В самих городах многие жители ошеломленно бродили среди развалин и дыма. В Ориссе Минор молодые мать и отец, плача от горя, умоляли помочь найти их сына, погребенного под обломками многоквартирного дома. Родители работали на мануфакторуме, когда это произошло. Хотя потери исчислялись сотнями тысяч, собравшаяся толпа застыла в безмолвии, когда подняли рокритовые плиты. Люди копали много часов, прохожие присоединялись к ним с лопатами, ведрами и даже голыми руками.
Когда были расчищены обломки внутри, там нашли три тела. Ребенок, два месяца не доживший до шести лет. Его держал на руках дедушка. Бабушка обнимала мужа. Даже посреди царившего вокруг разрушения люди открыто плакали.
МАНТИЛЛА, столица Холпеша, всегда была городом аристократов, олигархов и высших слоев общества планеты. Поэтому она была единственным городом Холпеша, защищенным полусферой пустотного щита. Щит, похожий на сверкающий пузырь маслянистой воды, принял на себя главный удар вражеской бомбардировки. Именно поэтому Мантилла стала основной целью наземного наступления Броненосцев. Обеспечив себе плацдарм после жестокой воздушной бомбардировки, Великий Враг бросил на осаду города все силы, задействованные в завоевании Холпеша – пятьдесят дека‑легионов Броненосцев, пятьсот тысяч воинов, при поддержке моторизованных и механизированных батальонов, как и требовала доктрина Броненосцев.
К четвертому месяцу осады сражение за Мантиллу перешло в позиционную войну на истощение. Система имперских траншей достигала трехсот метров в глубину, за ними возвышались украшенные мозаикой стены Мантиллы и пилоны пустотного щита. Целые секции траншей, укрепленных мешками с песком, находились на дистанции броска гранаты от позиций Великого Врага. Это были ожесточенные ближние бои, и никогда не прекращавшиеся перестрелки.
В таком месте высадилась оперативная группа Росса. Стратосферный челнок, выполняя маневры уклонения, с трудом совершил посадку в пределах оборонительного периметра, сопровождаемый огнем зенитной артиллерии противника. Иного приема никто и не ожидал.
Оказавшись на земле, оперативная группа узнала о предстоящих ей задачах и приступила к их выполнению с непреклонной эффективностью.
Связавшись через капитана Прадала со старшими кантиканскими офицерами, инквизитор Росс произвел тщательную оценку осады. Обойдя многие километры тянувшихся зигзагами укреплений, он проинспектировал траншеи, по лодыжку полные жидкой болотистой грязи. Кантиканские гвардейцы на Холпеше показались ему самыми запущенными и несчастными солдатами, которых он когда‑либо видел. Их форма была рваной и изношенной, многие были ранены и неумело перевязаны. Казалось, даже в глаза этих людей просочилось разрушение и распад.
Мадлен де Медичи в сопровождении инквизитора Селемина направилась в сам город Мантиллу. Они должны были установить связь с одним из контактов Мадлен, посредником подпольной сети частных коллекционеров, куда входили очень важные люди.
Атмосфера в столице была такой, что они и вообразить себе такого не могли. Два миллиона беженцев заполняли улицы, кутаясь в одеяла и прижимая к себе узлы с последним своим имуществом. Они сбивались в толпы, спали прямо на мостовой, забиваясь во все ниши и щели, маленькими кучками собирались в узких переулках.
Под защитой пустотного щита, аристократы и богатые буржуа выставляли напоказ свое богатство и положение, устраивая пораженческие оргии. Они пировали, когда их родной мир горел. В своих театрах, концертных залах и павильонах они поглощали бесконечное количество спиртного, крича «Они идут!»
Не было нормирования продуктов. Элита не желала себя ограничивать, и никак не осознавала свою ответственность. Мантилла смирилась со своей судьбой. Они лишь прожигали жизнь, тратя время, что у них еще оставалось.
АВТОМОБИЛЕМ – седаном с обтекаемым носом и открытым кузовом – управлял молодой лейтенант из транспортного корпуса. Кантиканские офицеры, в своей специфической джентльменской манере, настояли, чтобы Мадлен и Селемина путешествовали по Мантилле на штабном лимузине.
Мантилла была старым и могущественным городом‑государством. Ряды высоких домов, окрашенных в мягкие пастельные цвета – розовые, нефритово‑зеленые и серовато‑голубые – выстраивались вдоль дорог, вымощенных каменными плитами. Город рос ступенчатыми этажами, и это напомнило Мадлен древний доимперский текст, повествующий о Вавилонской Башне. Пурпурные минареты и легкие позолоченные купола возвышались над горизонтом. Мантилла обладала тем высокомерным космополитическим очарованием, с которым не мог сравниться никакой другой город Холпеша.
Как только они въехали в жилые районы, их штабной автомобиль оказался окружен скоплением беженцев. Отчаявшиеся голодные люди стучались в тонированные стекла, протягивали руки, умоляли. Лейтенант нажал звуковой сигнал, осторожно ведя машину вперед. За звуконепроницаемым стеклами и бронированными дверьми Мадлен чувствовала себя странно далекой от их горя. Их голоса были едва слышны. Воздух в салоне был холодным и кондиционированным. Из‑за всего этого внешний мир казался сюрреалистическим. Невыносимо.
Мадлен и Селемина вышли из машины, несмотря на протесты водителя. Две леди, одетые в скромные наряды мединских женщин, пошли по городу пешком.