Прежде чем забраться на голову ведущему крубену и взять в руки вожжи, Дафиро отдал свой меч Хулуэну, который сидел в том же каноэ, и сказал:
– Подарок тебе, если мне не суждено пережить этот день.
Адюанин взял меч, взвесил в руке и протянул Дафиро свою боевую дубинку, толстый конец которой был утыкан обломками костей и острыми как бритва чешуйками камня, очень похожую на Кровавую Пасть – дубину Маты Цзинду.
Дафиро сжал подарок в руке, жалея, что брат сейчас его не видит. Рат наверняка не поверит ни единому его слову, так пусть хоть дубинка станет подтверждением его рассказа.
– Я назову тебя Зуб.
Конечно, к классическому ано это имело не слишком впечатляющее отношение, но в тот момент Дафиро Миро чувствовал себя настоящим героем из древних легенд.
Всякий раз, когда думал, что спит, Дафиро прикусывал язык, и боль говорила, что это не так; всякий раз, когда думал, что бодрствует, он оглядывался по сторонам, и то, что видел, представлялось ему невозможным и нереальным.
Прямо перед ним, точно нос громадного боевого корабля, высился рог длиной в двадцать футов, такой толстый у основания, что двое мужчин не смогли бы, объединив усилия, обхватить его руками. Кончик рога, острее наконечника копья, грозил смертью всякому, кто встанет у него на пути.
Ревущие волны ударяли в рог и облепленный ракушками лоб, наполняя воздух густым влажным туманом. Одежда Дафиро промокла, брызги не давали открыть глаза, и, куда бы он ни посмотрел, солнечный свет дробился на радуги, которые расцвечивали соленую дымку.
Волны расступались, окатывая тело громадного существа, и с того места, где сидел, Дафиро их даже не чувствовал – только мягкое и медленное движение огромного крубена, ровное, сильное скольжение четырехсот тонн мышц и сухожилий.
Седло крепилось к двум большим пластинам чешуи диаметром в фут; темно-синие, они мерцали, точно обсидиан под дождем, точно ночное небо после захода солнца. Такая же чешуя покрывала все сильное двухсотфутовое вздымающееся тело от самого лба и рога до хвоста с двойными плавниками размером никак не меньше пятидесяти футов. Они поднимались из воды и ударяли о поверхность с оглушительным ревом цунами.
Крепко обхватив Дафиро за талию, чтобы не свалиться со спины громадного кита, сзади сидел герцог Гару, тоже промокший до нитки. И хотя юноша чувствовал страх герцога, на лице его сияла такая широкая улыбка, какой ему еще не доводилось видеть.
– Разве ты не рад, что пошел со мной, парень? – крикнул Гару, когда Дафиро оглянулся.
Он кивнул и снова прикусил язык, дабы убедиться, что это не сон.
Они плыли на спине крубена в окружении еще двадцати громадных существ, переправлявших армию герцога Гару к проливу Аму, причем двигались к цели быстрее корабля, морского или воздушного, быстрее, чем любое создание человеческих рук.
Когда могучий флот крубенов приблизился к проливу Аму, всадники подняли красные флаги Кокру с двойными воронами. Для патрулирующего пролив имперского флота представшая картина показалась эпизодом из мифа, легенды или вовсе миражом. Огромный крубен – символ принцепса или императора, однако на спинах могучих животных сидели солдаты Кокру. Как такое было возможно?
Один из имперских кораблей слишком промедлил и не успел убраться с дороги, и крубен решил протаранить его рогом. Крепкий корпус из железного дерева и мачты треснули, точно ветки под ногами великана, и людей разбросало во все стороны, когда корабль превратился в миллион мелких обломков.
Крубены прибыли на Руи, один из островов, принадлежавших Ксане, подплыли к берегу и медленно, против часовой стрелки двинулись вдоль побережья.
Люди, сидевшие у них на спинах, размахивали флагами Кокру и кричали, что империя пала, Мата Цзинду уже вошел в Безупречный город и прямо сейчас предал дворец огню. Герцог Гару из Дзуди приплыл, чтобы потребовать сдачи Руи, а всякого, кто откажется, настигнет гнев повелителя морей.